Отказалась от эскорта, потеряла работу: печальная история советской Одри Хепбёрн

Судьба словно издевалась над девочкой: награждала ее талантами и тут же отбирала возможность ими воспользоваться. Лёку приняли в Вагановское училище, где на нее обратила внимание выдающаяся танцовщица и педагог Наталья Дудинская. Однако у юной балерины развился остеопороз, и о карьере на сцене пришлось забыть. У девочки были чудесный голос и идеальный слух, она знала наизусть многие оперные партии, но повредила голосовые связки — и мечта стать певицей тоже не сбылась.

Леокадия обожала рисовать и решила стать архитектором или художником. Начала готовиться к поступлению в архитектурный вуз, но и этой надежде не суждено было сбыться: девушка неожиданно ослепла на один глаз. «Передо мной словно вспыхнул огненный шар, и вся перспектива оказалась залита ярким светом, меняющим оттенки. Больше зрение так и не восстановилось», — рассказывала потом Леокадия.

— Какая девочка! Ты чья?
— Мамина, — улыбнулась Лёка.
— А чем ты занимаешься?
— Да ничем.
— Прекрасно! Будешь у меня манекенщицей!

Не дав Лёке опомнится, Зайцев за руку потащил ее в кабинет к директору, где девушке оформили трудовую книжку. Так в феврале 1962 года Леокадия стала моделью.

Зарплата была смешная — 76 рублей — на 16 больше, чем у уборщиц. Но «мастерам чистоты» хотя бы выдавали ведра, швабры и тряпки, а манекенщицы, которых называли «демонстраторами одежды», покупали всё сами, например косметику. Работа была тяжелой: порой приходилось по 10 часов стоять с прямой спиной на каблуках, пока художники спорили, как доработать модель платья. Иногда девочки не выдерживали: падали в обморок прямо на показах.

Манекенщицам строго-настрого запрещали общаться с дизайнерами, которые приезжали в Союз показать свои коллекции. Поздороваться можно, а больше — ни-ни! Повсюду стояли «искусствоведы в штатском», которые следили за тем, чтобы девушки ни с кем не разговаривали. Сотрудники КГБ заставляли сдавать подарки: хорошо, если позволят оставить тушь или губную помаду, будет чем нарисовать себе лицо перед выходом на подиум.

«Мы ведь не за деньги работали, а за идею: всем своим видом, улыбкой, походкой от бедра убедить советских женщин, которые в то время были обделены абсолютно всем, что они могут быть яркими и красивыми», — так говорила Леокадия о своей работе. С Зайцевым они стали творческим дуэтом на многие годы. Где бы ни показывал модельер свою одежду — в московском Доме художника или захолустном ДК в провинции, рядом всегда была Миронова.

Свою первую коллекцию Зайцев представил в 1963 году в спортивном комплексе «Крылья Советов». Присутствовали на шоу и иностранные журналисты. Представитель французского Paris Match на вопрос, какая из девушек была самой красивой, ответил: «Модель Зайцева». После этого снимки Вячеслава и Лёки начали печатать во всех журналах, а их самих позвали работать в главном доме моделей Союза на Кузнецком Мосту.

Лёка стала такой популярной, что потеснила известную на весь СССР Регину Збарскую. Портрет Мироновой в полный рост 21 год провисел в ювелирной секции ГУМа. На восьми из десяти витринных фотографий красовалась Лёка. Она встречала свои снимки в кабинах троллейбусов в Ленинабаде и в мелких торговых лавочках в Сухуми.

В иностранных журналах Миронову называли советской Одри Хепбёрн. Американцы выбрали девушку для съемок фильма «Три звезды Советского Союза» вместе с Валерием Брумелем и Майей Плисецкой. После этого Миронову позвали в США на конкурс лучших моделей мира, но чиновники ответили отказом: объяснили, что у знаменитой манекенщицы очень слабое сердце и перелет может убить советскую звезду. О приглашении Лёка узнала спустя много лет.

Личная жизнь Мироновой не складывалась. Первый и единственный брак оказался неудачным: муж-телевизионщик ревновал ее ко всем, даже к матери. В конце концов поставил ультиматум: или я, или она! Лёка собрала вещи и уехала к Артемиде. Были и поклонники — режиссер-документалист Герман Фрадкин, брат Владимира Познера Павел. Но стоило мужчинам заговорить о создании семьи, как Леокадия исчезала из их жизни. Больше выходить замуж она не хотела.

Как-то на фестивале мод Лёка увидела юношу удивительной красоты. Потом она вспоминала, что он был чем-то похож на Брэда Питта и Сергея Есенина. Парень работал на мероприятии фотографом и всё время снимал Миронову. Они не были знакомы, но Леокадия, идя по подиуму, искала его глазами. Если видела, останавливалась и позировала. Пообщаться они не могли даже за кулисами: за моделями следили сотрудники КГБ. Фестиваль закончился, и фотограф уехал. Лёка грустила: мальчик запал ей в сердце.

А в 1970 году в командировке в Вильнюсе они снова встретились. Сначала не узнали друг друга. Лёка подумала: «Как он похож на парня, который меня фотографировал!» Ее новый знакомый Антанас: «Она совсем как та француженка, которую я снимал на фестивале!» Неделю они провели вместе: обнимались, гуляли, ходили по музеям... Когда Лёка вернулась в Москву, парень поехал за ней. Как-то Леокадия начала показывать ему журналы со своими снимками. «Так это была ты?» — только и спросил Антанас.

Разгорелся роман, который длился два года. Антанас был младше Леокадии на восемь лет, но им это не мешало. Литовец почти каждое утро улетал в Вильнюс на работу, а вечером возвращался к Лёке в Москву. Но на родине юноши, где буйно цвел национализм, выбор Антанаса не одобрили. Ему угрожали в лицо: «Будешь с этой русской встречаться — прибьем. Она приедет к тебе, мы и ее на тот свет отправим. А если сам сбежишь в Москву, мы твою мать с сестрой в живых не оставим». Как-то даже напали с ножом: спасло парня лишь то, что он был в мотоциклетных перчатках.

Другим везло меньше. Художественный руководитель Вильнюсского дома моделей взял в жены москвичку, и однажды их на прогулке избили так, что девушка умерла. Зарезали еще одну русскую девушку, которую знала Лёка, — племянницу маминой подруги.

Сначала влюбленные пытались бороться. Лёка искала работу для возлюбленного, но скоро стало понятно: успешный фотограф с наградами, участник международных выставок Антанас в СССР может рассчитывать только на должность сотрудника мелкого фотоателье.

Леокадия решила пожертвовать своими чувствами ради карьеры любимого: сказала Антанасу, что не хочет его видеть, и попросила его больше не приезжать в Москву. Позже она узнала, что в Литве парень пытался покончить с собой. Еще много лет он слал ей телеграммы, но Лёка на них не отвечала. Ни одного мужчину она с тех пор близко к себе не подпускала.

А желающие имелись — Миронова была красавицей, на которую часто обращали внимание. Нередко ее звали сниматься обнаженной: в СССР для членов ЦК печатали специальные журналы по типу Playboy с советскими манекенщицами. На такие приглашения девушка отвечала категоричным отказом. Лишь однажды ее обманом заманили в студию. Поняв, что за фотосессия там планируется, Лёка в ярости устроила погром, а потом сбежала.

Чуть позже Мироновой поступило еще одно предложение: оказывать эскорт-услуги одному из высокопоставленных чиновников. В ответ девушка заявила: «В моем роду шлюх не было и никогда не будет». После этого началась настоящая травля. За Лёкой следили, на нее писали анонимки, обвиняли ее в шпионаже и антисоветской пропаганде. Угрожали: «Ты пожалеешь, тебя уничтожат!»

Мать попыталась защитить Леокадию: написала заявление в ЦК с просьбой оградить девушку от нападок. Вместо ответа домой к Артемиде Иустиновне отправили скорую психиатрическую помощь. Женщину попытались увезти в психушку, но им с дочерью удалось отбиться. Вымотанная преследованием, страдающая после расставания с любимым, Миронова ушла из Дома моделей. В заявлении указала, что ее вынудили это сделать, и, несмотря на угрозы, забрать бумагу отказалась.

Еще полтора года она была персоной нон-грата: все дома мод оказались для нее закрыты. Потом ей удалось устроиться в Дом моделей в Химках, где она и проработала следующие 20 лет. Улыбалась и держала спину, что бы ни случилось. Ведь, как говорит Миронова, как бы ни было грустно, какие бы кульбиты ни делала судьба, надо подниматься и идти вперед.

Фото: Getty images, Legion media, Вадим Тараканов/ТАСС, Юрий Венделин и Виктор Рудько/ТАСС