«Меня едва не убило счастье»: как я оказалась на грани, несмотря на благополучие

Тут по законам жанра, наверное, нужно написать: мол, конечно же, я не хотела и тянула. Но это будет ложью. В тот момент я была уже как полгода без психотерапии: мы завершили процесс, потому что, казалось, жизнь моя наладилась настолько, что в ней пока не с чем работать. Но моя прокачанная клиентская сознательность вкупе с профессиональным пониманием процессов подсказывали мне, что дело реально плохо и нужно бежать. Бежать бегом.

В кабинете Михаила, психиатра, на прием к которому я прилетела в Москву, мы довольно буднично обсуждали эпизоды из моей биографии. Сексуальное насилие в восемь лет, страшная смерть мамы в 15, нищета, физическое насилие в семье, алкоголизм отца, эпизоды селфхарма в подростковом возрасте, сексуальное насилие в юности, череда изматывающих отношений, моя собственная алкогольная зависимость, с которой я на тот момент уже справилась сама, фобии, сильные приступы тревоги, успешная карьера, известность, переезд в другую страну, счастливый брак и вот такой итог.

Помню, я тогда сказала ему: «Мне кажется, что это депрессия, но, скорее всего, я ошибаюсь, потому что всё же прекрасно. Я со всем справилась, всех драконов победила, на вершину забралась: принц, деньги, квартира в Европе с видом на горы. Чего депрессовать?» Михаил ухмыльнулся, что-то записал себе в блокнот и вынес вердикт: тревожно-депрессивное расстройство.

Реакция моя была двоякой. С одной стороны — облегчение. Мол, ну я же говорила: со мной что-то не так. Вот, пожалуйста, официальный диагноз.

С другой — я очень расстроилась. Это непросто — сталкиваться лицом к лицу со своим недугом. Причем ты понимаешь, что появился он только из-за череды жутко несправедливых событий, и, не случись они, была бы я «нормальным» человеком. Без этих приступов, панических атак и провалов в депрессивные эпизоды.

Тревожно-депрессивное расстройство довольно распространенная проблема. Я, конечно, не одна такая. Нас миллионы. Думаю, даже сотни миллионов. Особенность этой штуки заключается в том, что тревожный эпизод выжигает тебя так сильно, что ты проваливаешься в депрессию, потом худо-бедно выползаешь – и так до следующего раза.

Когда я стала анализировать, вспоминать, то заметила, что звоночки были и раньше. Просто я не замечала. Почему? Потому что была занята выживанием.

До 34 лет я не жила, а именно выживала. Сначала в родительской семье, потом в своей «взрослой» жизни. Постоянно боролась. За себя, за кусок хлеба, за любовь, за право быть. Прекратилось это как раз где-то за год до того, как я свалилась в пике.

Карьера устаканилась, я добилась того, чего на тот момент очень хотела: стала известным писателем, выстроила стабильный бизнес, наконец-то создала здоровые счастливые отношения, переехала в другую страну. Я выдохнула, позволила себе расслабиться, перестала лихорадочно гиперкомпенсировать, убегать в работу, отказалась от терапии, так как думала, что с основным запросом разобралась. Тут и шарахнуло.

Понимаете, когда ты постоянно бежишь, машешь шашкой, бьешься за то, се, пятое, десятое, тебе не очень до наблюдений за состоянием. Ну тревога, окей, ну погрустнело — да некогда грустить: кони не остановлены, избы не потушены, рано, рано, дорогая, останавливаться.

А когда ты оказываешься в стабильности, в профиците вместо дефицита, когда тебе уже не нужно ни с кем драться, ничего доказывать, тебя любят, ты любишь, всё есть, на свет божий выходят другие потребности. Те, что были спрятаны, утрамбованы, свалены в чулан и валуном сверху прижаты. Они начинают подниматься, как тесто в кастрюле, и обратно-то их уже никак не запихнешь, и признаться в происходящем стыдно и страшно.

Да, мне было стыдно и страшно. Мне и сейчас писать всё это в целом тревожно.

Потому что я прекрасно понимаю, что для каких-то людей выгляжу как герой мема «Автор пяти бестселлеров про счастливую жизнь покончил с собой». Мол, да как она вообще может какие-то книжки по психологии писать и психологическим бизнесом управлять, раз сама того, брехехе.

У нас в стране, к сожалению, очень искаженное представлении о психологии. Большинство людей видят человека, имеющего отношение к психологической сфере, каким-то супергероем, блаженным, идеальным человеком, у которого нет ни проблем, ни сложных чувств, ни усталости. Одно лишь смиренное желанием всех осчастливить.

Мне было неудобно рассказывать о моем состоянии мужу, потому что мы же счастливы, и это действительно так. А тут я заявляю: «Знаешь, у меня тревожно-депрессивное расстройство, иногда мелькают мысли, не покинуть ли этот мир». Я боялась, что он воспримет это на свой счет. К счастью, Маурицио умный и образованный человек. Он почитал что-то сам, что-то спросил у меня. Я объяснила, откуда эта штука, что всё началось задолго до него. Что он, наоборот, здорово помогает мне.

Друзей у меня не так много, я довольно закрытый человек в плане близкого общения. С ними тоже не возникло никаких сложностей, потому что, думаю, почти весь мой нынешний круг общения сформирован из людей, появившихся уже в «просветленный» период. Я не общаюсь с персонажами, которые могут обесценить такие вещи или в какой-то момент ударить в больное место.

Конечно, мне очень помогла моя собственная четкая позиция — «Так бывает». Ты можешь быть суперонкологом и заболеть раком. Ты можешь круто разбираться в психологии и столкнуться с депрессией. Просто потому, что в твоей жизни когда-то произошли вещи, которые тебя сильно ранили.

Ты можешь быть успешным человеком, у тебя может быть всё для хорошей жизни, но вполне вероятно, что ты придешь в точку, где окажется, что какого-то элемента не хватает. И нет, ты не с жиру бесишься. Просто тебя толком никогда не учили нормально заботиться о своих потребностях. Вопрос не в том, что нечто случилось, вопрос в том, как ты с этим обходишься.

И я горжусь тем, что в той ситуации выступила на своей стороне, повела себя по-взрослому. Отвела за помощью, приняла эту помощь, признала свою ответственность и начала принимать меры.

Переварив новости о своем диагнозе, вернувшись к регулярной психотерапии, я стала думать, как могу улучшить свое состояние в долгосрочной перспективе. Что же такое я не даю себе, если меня периодами вот так вышибает?

Я из музыкальной семьи. Мой папа был композитором, друзья семьи — все сплошь музыканты. Я видела, как создается музыка, я росла в этом. До определенного возраста мне нравилось петь и выступать. Но потом случилась музыкальная школа, эффект от которой был, к сожалению, обратным. Плюс комментарии отца, что талантами я не блещу и лучше бы помалкивать, поэтому в качестве формы самовыражения было выбрано слово на бумаге.

Только вот всякий раз, когда в моей жизни случались плохие события, всякий раз, когда мне становилось страшно, тревожно, больно, я всегда уходила в одну и ту же фантазию. Это, кстати, суперэксклюзив, даже мой психотерапевт о ней не знает. Я представляла (и представляю) себя на сцене. С рок-бэндом. На мне короткая кожаная юбка, много-много аксессуаров, вокруг мигают софиты, и я пою. Смелая, веселая, сильная и живая.

И, походив вокруг да около, я решила попробовать попеть. Просто попробовать. И посмотреть, что получится.

Конечно, было много всяких сомнений. Типа, да куда, да тебе же 37 лет, голоса нет, навыков нет. Но, к моему счастью, я бунтарка. Ах, в 37 поздно? Так я не просто запою, я еще и TikTok себе заведу. Ах, голоса нет? Да я буду сейчас по семь дней в неделю заниматься вокалом и всем покажу.

Я поняла, что сделала правильный выбор, когда осознала: в этом мире есть два места, где я перестаю чувствовать мерзкую липкую фоновую тревогу. Студия и сцена. И ради этих моментов, ради этих минут и часов, когда отпускает, я готова и учиться, и работать, и петь эти проклятые упражнения по сто раз, и вливать деньги в музыкальную карьеру.

Меня никто не продюсирует, методом проб и ошибок я нашла команду, с которой мне хорошо, людей, которым я доверяю. И да, нам всем пока сильно не просто, люди не могут переварить, что один из самых продаваемых психологических авторов вдруг теперь певица. Но что поделаешь, рано или поздно придется это принять.

Я достаточно сильно рискнула, принимая решение на пике карьеры вдруг взять и изменить ее. Изменить сильно, потому что мои амбиции гораздо выше «поющего блогера». Но, знаете, никакие миллионные охваты, никакие лайки, никакие статусы бестселлеров не стоят моего счастья. А когда я пою, когда я снимаю клипы, когда я пишу песни, мне хорошо.

Расстройство мое, конечно же, со мной. Я плотно сижу на психотерапии, разгребаю много действительно неприятных и болезненных вещей, иногда не успеваю уследить за тревогой — и меня уносит в депрессию, это мучительно. Но я всё равно счастливый человек.

В этом, наверное, и заключается феномен счастья. Всегда будет что-то мешающее. Это нормально. Мир и жизнь не идеальны. Главное — с какого угла ты на это смотришь, как ты это используешь, как ты с этим обходишься.

Пожалуйста, не бойтесь обращаться за помощью. Не бойтесь признаваться, что вам не очень. Это не делает вас слабым, плохим, недостойным человеком. Мы все живые, мне все хрупкие.

Ах да, и не игнорируйте свои мечты и желания. Даже если они кажутся детскими или недостаточно разумными.