Анар: «Любви и отношений не ищу»
Какие перемены у тебя произошли в жизни после смены имени?
Это любопытно, потому что много чего начало отсекаться, когда я отказался от фамилии. Хорошее или плохое, пока не знаю. Вот, например, меня убрали из «Этерны». Главная роль, исторический проект, для меня очень ожидаемый. По-свински убрали, но я им отомщу (смеется). Но у меня стакан не то, что наполовину полон — он переполнен. Мы просто привыкли видеть хорошее только когда в жизнь что-то приходит, а не уходит. Но это иллюзия. Хорошо, что отсеклось лишнее. Я и в жизни легко расстаюсь со старыми вещами. Не захламляю ни ментальное пространство, ни пространство вокруг себя.
Поговорим о твоем новом фильме. В «Маскераде» герои Лермонтова перенесены в наши дни. Как ты сам относишься к осовремениванию классики, ведь не секрет, что публика часто настороженно воспринимает такой формат, мол, зачем «портить» классические произведения.
Мне кажется, что всегда всё зависит от того «как», а не «что». В целом я положительно отношусь, у такого формата много целей и задач. Это для того, чтобы ребята, которые помоложе, которые не очень разбираются в стихах, в классике, как-то заинтересовались. Очень полезно слушать длинные, сложные предложения в стихотворном ритме (в фильме сохранен оригинальный текст в стихах. — Прим.ред.). Это полезно мозгу, это полезно с точки зрения развития вкуса. Я вижу в этом одни плюсы. А уж испортили мы или нет — иметь право на объективную оценку мог бы только Лермонтов.
Когда ты сам читал это произведение первый раз, какое впечатление оно произвело?
Не особо мне было близко что-либо из прочитанного. Там же все дело в каких-то интригах, а я вообще не такой человек. Если есть какая-то интрига, я от нее бегу, не хочу никогда принимать в этом участие. Но там есть другой интересный момент — пылкие сердца всех героев. Мне кажется, что сейчас люди не такие, все быстро-быстро-быстро. Человек не успевает еще загореться, а уже меняются партнеры, увлечения. И подлинность давно ушла, а там все включены, пусть и в интриги, но у них у всех сердце горит. Это ценно, за это я зацепился. Я своего персонажа играл, как очень страстного человека, который сильно любит, сильно боится, у которого есть то самое горящее сердце.
То есть Звездича ты искал в себе, а не в актерских наблюдениях за другими?
Я всё ищу в себе. Конечно, лепить образ можно по-разному, подсмотреть взгляд, походку, но ты всё равно это пропускаешь через себя. Он сильно от меня отличается, хотя я тоже страстный, часто наивный, хотя не настолько. Я тоже хотел бы предотвратить возможную беду в такой ситуации. Я за честь, за правду. У нас много схожих качеств, просто он, наверное, написан более молодым и от этого попроще.
Как проходил кастинг? Потому что на пробах в «Этерну» ты же просто сказал, что именно ты подходишь на эту роль и никого искать не нужно. Тут ты снова использовал эту схему?
Вообще, во мне есть какая-то уверенность в том, что я делаю и в том, что я в этом лучше всех. Здесь сложность была не в том, лучше или хуже я, а в том, что я не очень понимал, как стихи играть на камеру. Я все-таки учился в театральном институте, у меня было не очень много опыта съемок. На кастинге я думал, как бы оправдать то, что человек вдруг говорит стихами. Нужно же было не просто декламировать, а играть при этом. Но у нас был большой репетиционный период, поэтому на съемках уже не было таких сложностей.
А твою актерскую уверенность что-то пошатнуло уже?
Много что уже могло. Вот, меня убрали из «Этерны», больше я не принц, взяли другого парня. Но если в тебе есть какое-то подлинное качество, то извне точно ничего не может его разрушить. Внутри тебя может что-то произойти, а внешние факторы не могут помешать, если ты действительно этим качеством обладаешь. Я знаю это по себе.
Кроме сравнений с Тимоти Шаламе, что еще раздражает в том, как тебя воспринимают?
Мне просто хотелось бы, чтобы люди воспринимали меня как отдельную личность. Потому что при сравнениях человек от тебя как бы отключается и оценивает через призму другого. Конечно, такое очень бесит, хотя я уже с этим научился жить. Просто сравнения обнуляют тебя. У нас люди любят мыслить общими категориями и вешать ярлыки, а их потом очень сложно снять.
Но снять-то хочется?
Чем больше я хочу их снять, тем больше загоняю себя в эти рамки. Потому что, пытаясь снять ярлык, ты подтверждаешь его существование. А надо не обращать на него внимания, люди все равно будут что-то говорить, что тебе не нравится. Надо делать все ярко, талантливо, амбициозно. Кире Найтли сравнения пришлись кстати, может, и мне когда-то это поможет. Пока только мешает.
Ты как-то говорил, что с детства был готов к популярности и наслаждаешься ею. А горечь её уже успел ощутить?
Горечь прямо пропорциональна сладости всегда, но не могу сказать, что у меня такой уровень популярности, чтобы я смог эту горечь ощутить. Бывают мелочи, когда тебе не очень нравится, как ты выглядишь и тебе не хочется, чтобы тебя узнавали в метро (а я им часто пользуясь, потому что люблю быть пунктуальным). Один голливудский актер рассказывал, что однажды сделал пластический грим и пошел в популярный торговый центр в Лос-Анджелесе, и его там никто не узнал. Он впервые за долгое время такое ощутил, и сказал, как это ужасно. Тем более в актерской профессии это доказательство того, что ты успешно делаешь свою работу. Потому что если ты талантливый актер кино, но тебя никто не знает, то всё-таки что-то тут не то.
Какой главный мамин совет в жизни был?
Главное быть счастливым, она всегда говорила. И это основной критерий любого моего решения. Я проигрываю всё в голове и если понимаю, что не стану счастливее, то зачем мне это делать? Если конечная цель не счастье, не любовь, не какие-то глобальные вещи, то зачем? Так что, когда люди работают на нелюбимых работах, живут с нелюбимыми женами и мужьями, я такой жизни не понимаю. В моем окружении таких примеров нет, но такого много в обычном мире. Поэтому я в него с трудом всегда выхожу, эскапизм — это мое любимое занятие.
Получается, ты бескомпромиссный человек?
Я скорее радикальный. Я чаще либо полностью «да», либо категорически «нет». Думаю, это страстность восточной натуры во мне играет. Я могу найти компромисс, если мне это очень нужно, но я редко хочу этого. Но вообще это надо на каких-то конкретных примерах обсуждать.
Ну, например, в любви? Тоже стремишься найти идеальное чувство?
Я вообще не ищу отношений и любви уж точно. Но если это случится, то это должно быть на грани с чудом каким-то, чтобы я чувствовал себя так, как никогда прежде. Я трезво смотрю на ситуацию и могу принять то, что я так никого и не найду, буду один. Меня эта мысль совершенно не смущает.
А ведь говорят, что художнику нужна любовь для вдохновения, муза...
Любовь — это не только вторая половинка. Любовь везде — в профессии, в друзьях, влюбляться можно часто, сколько угодно. Я скорее про то, когда ты выбираешь одного человека и с ним идешь. Я мало таких примеров знаю. Больше тех, кто портит друг другу всю жизнь. Я верю, что это возможно, но это, правда, чудо — встретить своего человека, когда вы оба скрашиваете жизни друг друга. Если это случится со мной, я буду только счастлив. Ну а если нет, то ничего страшного. Во мне самом много любви. Я не испытываю недостатка в ней, поэтому и не ищу ее вовне.
Ты интроверт? Тебе в одиночестве проще?
Я очень люблю и одиночество, и компании. Мне просто много времени нужно наедине с собой, но мне нравится проводить его и на каких-то мероприятиях. Я и не интроверт, и не экстраверт. Я где-то посередине.
Ты как-то признавался, что очень вспыльчивый человек. Когда последний раз вспылил?
Я вспыльчивый, но отходчивый. Из себя меня может вывести всё что угодно. Другу вот недавно показывал фотографии, говорю, вот отсюда листай дальше, а он нажимает не в ту сторону. Я говорю: «Ну что ты делаешь?! Можешь нормально листать?». Но у меня скорее поверхностная вспыльчивость, никогда не подлинная злость, ярость. Разгневать меня может несправедливость. Я, как многие творческие люди, остро на это реагирую. Хотя я абсолютно знаю, что справедливость — это понятие, которое придумали люди. Во Вселенной нет справедливости, она есть в каких-то коммунах, где люди между собой ее сами настраивают. А я всё равно каждый раз ужасно злюсь, меня это расстраивает. Поэтому мне хочется стать очень популярным, это большая власть — ты можешь влиять на широкий круг людей, а значит и на справедливость или несправедливость. Ты можешь что-то изменить, мне бы этого, правда, очень хотелось. Мне кажется, это не так сложно, но для этого нужна какая-то всемирная мощь.
У тебя интересные представления об актерской миссии. Обычно всё больше в личное тщеславие уходит.
Это потому, что я единственный, ну или один из немногих, кто не отрицает собственного тщеславия, поэтому я на него не обращаю внимания. По моему наблюдению, большинство актеров так отнекиваются от этого, что в итоге в тщеславии и тонут. Хотя это абсолютно классное качество, в нем много энергии, оно дает тебе толчок вперед. Но наше общество говорит, что быть тщеславным плохо. Нас так воспитывали: не надо себя хвалить, хвали другого. Это такая чушь — конечно же, надо хвалить себя. Ты должен понимать, что то, что ты делаешь — это хорошо. Ты должен быть последней инстанцией, которой доверяешь в плане оценки себя. А нас воспитывали иначе.
Мама до сих пор говорит: «Ну хватит хвалить себя». Но почему? На самом деле ведь никто не знает ответ. Просто им так сказали. В том, чтобы любить себя, одни плюсы и ни одного минуса, если ты объективно относишься и честно себя хвалишь. Мне вот в комментариях все время пишут: «Ах, как он восхищается собой», «Как много он говорит о себе». И люди с ненавистью пишут о хорошем. Я понимаю, что у них полный излом восприятия. Они пишут не то, что я тупой, злой, неталантливый или поверхностный. Они пишут про мои положительные качества, но с отрицательной окраской.
В полемику с ними не вступаешь?
Никогда! Я, во-первых, никогда не спорю с теми, с кем, как я считаю, у нас разный масштаб личности, потому что либо я безоружен, либо они. А во-вторых, с теми, кто мне не близок. Как может тебя обидеть человек, которого ты не знаешь? Спасибо, что знают обо мне, говорят, увеличивают популярность. А вот то, что именно они пишут, это говорит только о них.
Мы поговорили о том, что тебя бесит. А что успокаивает? Как возвращаешься в гармонию?
Мне кажется, я из внутренней гармонии вообще не выхожу. Я к внешнему не очень подключаюсь. У меня есть налаженный распорядок дня. Я просыпаюсь, если есть время, стараюсь утром помедитировать, растянуться, постоять в планке, правильно завтракаю. То есть я уже себе сказал: «Ты сегодня молодец». У меня уже хорошее настроение от самого себя, потому что я не поленился, не стал листать новости или соцсети, едва открыв глаза. А начал день так, как я люблю и хочу его начинать. И от этого у меня появляется гармония на весь день. Главное, не позволять никому вмешиваться в то, что ты сам для себя создал.
Ты мечтаешь о какой-то роли, которая может кардинально изменить восприятие тебя как актера? От которой все ахнут и забудут, что ты милый кудрявый принц и «Тимоти Шаламе»?
Да, хотелось бы такой роли. Я сам уже подумал, что я все то принц, то князь... Вот еще роли мажоров современных часто предлагают, но ко мне это все никакого отношения не имеет вообще. Я сам уже устал от этого — я себя таким не вижу, и играть это довольно скучно. Мне бы хотелось какую-то глубокую драматическую роль, потому что такого я еще не играл. Нужен какой-то герой-неврастеник, что-то на уровне Раскольникова. Или Сирано де Бержерак — более романтизированная роль, но тоже серьезная, глубокая. Это может быть какой-то псих, убийца, слепой — человек на грани своего равновесия. В общем, какая-то роль, которая была бы не про внешнюю составляющую, а про внутреннюю. Мне это очень легко дается, но никто об этом не знает.