Как я победила рак и изменила всю жизнь: откровенная история нашей героини
Диагноз мне поставили случайно. В то время дела шли прекрасно: с семьей наконец-то переехала в свое жилье со съемной квартиры, ребенок заканчивал школу, все друзья-знакомые обзавелись вторым, третьим ребенком, мне на тот момент было 39 лет. Мы решили с мужем тоже сходить в декрет. Но ребеночек долго не получался — и я обратилась в специализированный центр, где мне провели обследование и был поставлен диагноз «гиперплазия эндометрия» (чрезмерное разрастание слизистой оболочки матки, которая состоит из клеток эндометрия — прим. ав.). Предложили диагностическое выскабливание.
День, когда я узнала о диагнозе, я помню хорошо. Было лето. Тепло. Я пришла на процедуру, все шло по плану. И тут приходят результаты гистологии с заключением «высокодифференцированная аденокарцинома эндометрия». Я не поверила. Мне и доктор сказал: «Надо перепроверить» и направил меня в институт им. Герцена.
Ощущение, будто это происходит не со мной, а с каким-то другим человеком. И быть со мной такого не может. Но на всякий случай я расплакалась. Я сидела на какой-то табуретке, наматывала на кулак слезы-сопли. И хотя мне вынесли заключение и сказали: «Не плачьте, у вас хороший прогноз», на тот момент у меня было одно представление о раке — люди умирают мучительной смертью. Страх физической боли волновал меня больше всего.
Мне было очень страшно говорить родителям, они у меня были пожилые, боялась, как они воспримут новость. И я им ничего не сказала. Первой, кому я сказала, была сестра. И мужу, разумеется, он был в состоянии шока. Рассказала и своим подружкам, с которыми мы дружим еще со школы. Позвонила и сказала своей подруге Ане, которая работала в больнице скорой помощи, что, кажется, я попала. «Нет ли у тебя каких-то знакомых онкологов, к кому можно быстро обратиться?». Она ответила: «Как? Наша одноклассница Ира — великий диагност. Она работает в онкодиспансере врачом-узистом». Я позвонила ей, объяснила ситуацию и поехала в Гомель решать свою дальнейшую судьбу.
Мне сделали повторное МРТ, составили план лечения. Он был достаточно простой, не предполагалась даже химиотерапия. Я пошла на операцию легко, практически ничего не боясь. Но когда я вышла из наркоза, ко мне подошел доктор и объяснил ситуацию, что при гистологии были обнаружены опухолевые эмболы в просветах кровеносных сосудов и мне удалили репродуктивные органы. Пояснил, что мне назначат курсы химиотерапии и лучевой терапии. Я почему-то в этой ситуации больше всего оплакивала волосы. Химиотерапия — это значит ходить с лысой головой. Не беспокоили ни ситуация раннего климакса, ни, возможно, старение по отношению к своим ровесникам, а потеря волос.
Врач у меня была достаточно жесткая. Может быть, это и хорошо: это не дало возможности раскиснуть. Доктор мне посоветовала: «Займитесь тем, что вы хотели бы сделать, но откладывали бесконечно. У вас будет время». И я начала думать, чем хотелось бы заняться, процесс шел легко, в период лучевой терапии проявилась какая-то жажда к знаниям.
Я решила выучить испанский язык. Еще мне хотелось научиться кататься на горных лыжах. Я смотрела на этих умельцев как на людей-суперменов, в костюмах с обмундированием. Я начала с малого: купила костюм. Каталась на прокатных лыжах, приставала ко всем своим знакомым, чтобы они рассказали принцип катания, чтобы хотя бы не упасть. А свое первое боевое крещение я получила на красных трассах курорта «Роза Хутор».
Вообще очень не хотелось умирать необразованной. У меня было среднее специальное образование. В 1992-м году я не поступила в мединститут. И поступила в медучилище на факультет стоматологии (специальность — зубной врач). Я проработала 15 лет, а в 2012 году после переезда в Москву работала гигиенистом в стоматологии. Получился немножко «откат» назад. Подвернулась коллега, которая рассказала о том, что она, будучи зубным врачом, поступила в мединститут. Было лето, я подготовилась — и поступила. У меня было представление такое: пять лет учебы, пять лет ремиссии — и меня снимают с диспансерного учета. Но на третьем курсе нам меняют план обучения: поставили шесть лет учебы плюс обязательно ординатура два года! В общем, про болезнь стало вспоминать некогда.
Впереди для меня еще много чего интересного. Мне очень хочется научиться играть в шахматы. В конце-то концов, выучить английский язык.
На какие вещи диагноз помог взглянуть иначе? Я перестала прокрастинировать. Жизнь — это движение. Если тебе хочется — надо действовать в любом случае, несмотря ни на что: на нехватку времени, возможностей, материальных каких-то ресурсов. Начать с чего-то простого. Большая дорога начинается с первого шага. Так и здесь: делаешь первый шаг — а потом трудно остановиться.
И еще, возможно, я перестала быть такой эгоисткой, какой я была раньше. Я пытаюсь понять людей. Даже не симпатичных мне. Понять, почему они так поступают, почему они так ведут себя, посмотреть на них под разным углом, не вешать на них ярлыки. В общем, быть добрее немножко к людям. Не могу сказать, что я благодарна этой болезни. Нет, я так не скажу. Но она мне дала возможность. Возможность измениться самой и возможность попробовать что-то другое. И не бояться пробовать.
* (проводится с использованием гранта Президента Российской Федерации, предоставленного Фондом президентских грантов)