Аленка

Оказывается, задолго до кота в жизни Бубликова фигурировал Слон. И вот они снова встретились...

– Двое детей, — бубнил Слон, — жена, квартиру вот купил трехкомнатную. В Жулебино...
Когда Бубликову было лет пять и он, подравшись с Женькой-Слоном из-за очереди на горку, прибежал домой поплакать, старший Бубликов, на которого вместе со стаканом портвейна снизошло философское настроение, решил было утешить сына.
– Родителей дает нам бог, — прочувствованно сказал папа, — но друзей мы выбираем сами.
Поскольку младшему Бубликову портвейна не досталось, он не мог поддерживать беседу на предложенном папой уровне абстракции. Шмыгающий мальчик хотел только одного – вернуться на площадку и избить наконец этого противного Слона, который был раза в два шире и на голову выше униженного и оскорбленного Бубликова. Поэтому Бубликов понял папу буквально: родители ему достались третий сорт, так что с друзьями теперь придется попотеть. У Аленки из первого подъезда папа был капитаном дальнего плавания, раз в полгода он привозил «жувачки». Папа Бубликова был электриком, поэтому Бубликов решил дружить с Аленкой (в те годы его гетеросексуальная ориентация была вызвана исключительно меркантильными причинами).
Следующие 13 лет Бубликов с родителями разговаривал мало и только по делу. Когда ему стукнуло восемнадцать и гетеросексуальная ориентация стала мешать учебе, мама нашла Бубликову работу, а Бубликов, заработав первые деньги, купил маме помаду, себе рубашку и ушел из дома, а потом и из города. Еще через десять лет он случайно встретил Слона, который, покинув детскую площадку, похудел и начал носить пиджак.
– Не болеешь? — с надеждой спросил Бубликов. - Ты осунулся как-то...
Слон просиял, демонстрируя ослепительно белые зубы.
– Это фитнес-клуб. Все удивляются, кто меня давно не видел.
Бубликов достал из кармана револьвер, ловким движением раскрутил барабан и выстрелил Cлону в левый глаз.
«Что за глупости! — сказал себе Бубликов. — У меня револьвера нет. И трешки в Жулебино тоже».
– А как там наши? — спросил Бубликов, чтобы избавить себя от описаний чудных жулебинских пейзажей.
– Наши... Да не осталось же почти никого. Поразъехались все. Ты вот уехал, я. Олег сейчас в Киеве, Ирка в Израиле. А Аленка умерла.
Это глупо, твердил себе Бубликов, возвращаясь домой. Кто она тебе? Просто девочка из соседнего подъезда, которая угощала тебя жвачками, а потом взяла и умерла, не дожив до тридцати. Ты даже не помнишь, как она выглядела.
Но он помнил. Хотя жвачки – монетки в золотой фольге – помнил, конечно, лучше.
Дома никого не было. Бубликов насыпал коту корма, взял трубку и набрал родительский номер. Чуть ли не впервые за двадцать лет он решил прервать одностороннее молчание и поговорить с родителями. Ведь все разговоры отцов и детей – одна растянутая на всю жизнь беседа, участники которой говорят, но почти никогда не слушают.
– Эээ, привет, пап, — сказал Бубликов. — У меня все хорошо. Деньги есть, питаюсь нормально. Не болею. И я это... может быть, женюсь. Наверное. Если М. согласится.
В трубке скрипнуло.
– Родителей дает нам бог, — наконец сказал папа, — но жен и друзей мы выбираем сами.
«И котов», — подумал кот, облизываясь. Особенно котов.

мужской совет: МУЖЧИНЫ ТОЖЕ ЛЮБЯТ МАЛЕНЬКИЕ ПОДАРКИ. ОСОБЕННО ЕСЛИ ОНИ СЪЕДОБНЫЕ ИЛИ БЛЕСТЯЩИЕ.