«Могла съесть несколько буханок хлеба с сыром»: как я справилась с булимией
Всё началось в школе
Мне недавно исполнилось 32, с РПП я окончательно распрощалась два с половиной года назад — тогда была выпита последняя таблетка. Последний цикл «Голодание — срыв — голодание» был более четырех лет назад, а активно бороться с болезнью я начала намного раньше. Как видите, процесс небыстрый, но это и неудивительно: с РПП я жила с 12 лет.
Началось всё в период полового созревания: я была тощим ребенком, очень подвижной и спортивной, а в 11 внезапно «вымахала» до 161 сантиметра (я до сих пор такого роста) и до 50 с чем-то килограммов. Я стала больше всех своих сверстников, у меня появилась грудь, и надо мной начали издеваться. Дома я тоже не нашла сочувствия. Помню, как мама объясняла отцу, что «это период такой, а потом она вытянется, все в ее семье вытягивались». Начались диеты, эксперименты с питанием, долгие разглядывания себя в зеркало, ненависть к отдельным частям тела. Лет до 17–18 я заматывала грудь эластичными бинтами.
Основная проблема тут, как мне кажется, помимо огромного давления общества на девочек и женщин (к сожалению, зацикленная на своем весе девушка у нас считается нормой) заключалась в том, что нас никто не учил, как функционирует наше тело, не объяснял, что такое рациональное питание, не рассказывал про закон энергетического баланса и Миннесотский голодный эксперимент.
Все сведения я черпала из Сети и от родителей. А как это может не навредить, когда близкие советуют тебе худеть цитатами Плисецкой, но обижаются, если не садишься с ними за стол? Если в интернете невозможно прорваться сквозь тонны бреда про «целебное» голодание, корень имбиря, кремлевскую диету и обертывания пленкой?
Я могла голодать дней по пять, потом, естественно, срывалась. Включился эффект йо-йо, закрепились нездоровые отношения с едой. Лет в 13 я отказалась от мяса, в том числе куриного. В 16 лет поступила в университет и резко похудела до 48–50 килограмм: тогда я уже как-то приучила себя к постоянному ограничению в еде и голоду (ребенку это сделать тяжело). Ну и новые впечатления, люди вокруг, много работы, романтика тоже этому способствовали.
Из еды за день: вино, сок и 500 миллилитров бульона
Выглядела я тощей, но на еде меня буквально переклинило. Были дни, когда я питалась бутылкой вина и пачкой чипсов (или тремя пачками сухариков). Случались периоды «двух консервных банок тунца в день». Я боялась добавлять помидоры в листья салата, потому что это «лишние калории». Всё, что я ела, я записывала.
Вот, например, цитата из моего дневника (у меня сохранился один из них) от 11 ноября 2013 года: «Из еды: чашка кофе с молоком и медом, четыре ролла, большая чашка бульона». Или от 2 декабря 2013-го: «Из еды: 50 граммов сыра, кусок хлеба, две пастилки, немного рыбы (граммов 50), большая тарелка листьев салата, бутылка пива, маленькая морковка». Или от 12 апреля 2014-го: «Из еды: вино, сок (ревень, грейпфрут, апельсин), 500 миллилитров бульона».
Была, я так понимаю, булимия — долгие периоды полуголодного существования и редкие, но регулярные приступы компульсивного переедания, которые я ото всех скрывала. Они не случались просто так — чаще всего это было реакцией на стресс, обиду, чувство одиночества. В последнем случае (когда я оставалась одна) срыв мог продолжаться несколько дней подряд.
Речь не шла о наслаждении какой-то вкусной едой, это невозможно в состоянии острой ненависти к себе. Это было максимально деструктивным поведением, я себя словно наказывала. Могла, например, съесть за вечер пачку простой рисовой лапши с маслом. Или несколько буханок хлеба с сыром. Или несколько пачек чипсов — главное, чтобы после этого стало плохо. Это очень мешало жить, я в такие моменты запиралась дома, не могла никуда выйти, отменяла встречи, плакала.
К 20 годам или около того я съехала от родителей и начала принимать препараты: у меня никогда не получалось искусственно вызвать рвотный рефлекс, поэтому я пила разные «чаи», слабительные, сильные мочегонные. Я каждый день взвешивалась и могла распсиховаться из-за «прибавки» в 200 граммов, даже вызванной временем цикла. Из-за выработавшейся привычки организма к мочегонным при пропуске таблеток появлялись ужасные отеки.
В 24 года я переехала из России в Чехию, и таблетки стало доставать намного сложнее. Но я как-то выкручивалась. Выбора не было, я уже имела так называемую фуросемид-зависимую почку. Я ходила к недобросовестным врачам, которые выписывали рецепты без обследования, привозила таблетки сразу на полгода из России. Было очень много проблем со здоровьем. У меня слоились и ломались ногти, отечность появлялась от любого количества соли, начался тремор рук, слабость, затуманенность сознания. Несколько раз из-за обезвоживания я падала в обморок на людях, пару раз мне даже вызывали скорую.
Книги и феминистские сообщества: что мне помогло
Я не помню точно, когда осознала, что так дальше продолжаться не может, что я себя убиваю и в конечном счете убью. Возможно, это было после того, как я прямо у кассы в продуктовом сползла на пол и потеряла сознание. Я до сих пор не забыла то чувство, когда у тебя отнимаются ноги, тебе стыдно, потому что не место и не время, но ты никак не можешь этому помешать. Вот эта полнейшая беспомощность — самое страшное, что я когда-либо испытывала.
Я начала искать выход. Благодаря своей привычке по любым вопросам в первую очередь обращаться к литературе, я наткнулась на книгу Ирины Владимировны Кульчинской «Булимия. Еда или жизнь. Первое практическое руководство по избавлению от пищевой зависимости». Если честно, мне не нравится это произведение — оно написано довольно панибратским языком, в нем много так называемой мотивации, примитивной лексики и заигрывания с читательницей.
Но нельзя отрицать, что мое выздоровление началось именно с этого руководства, и я очень благодарна авторке за ее труд. В ситуации, когда ты не можешь признаться в проблеме никому, даже самому близкому человеку, потому что тебе настолько стыдно, что легче молча тонуть в одиночку, именно книга Кульчинской, поддержка и вера на ее страницах помогли мне обрести надежду.
Потом было много другой литературы. Я перекопала массу материалов по расстройствам пищевого поведения вплоть до каких-то медицинских отчетов о пациентах, проходивших лечение от анорексии. Одна история из них меня сильно поразила: женщина к своим 26 годам защитила кандидатскую, преподавала в университете, выступала на конференциях, вела активную социальную жизнь, а по вечерам приходила домой и садилась писать стихи о своей рвоте, которую она бережно хранила в банках в холодильнике.
Зацепил меня этот рассказ, во-первых, тем, что считается, будто люди в плену психического заболевания слабы, безвольны и не способны достигать поставленных целей. Отчасти именно поэтому я никогда и не думала, что у меня психическое расстройство — за время своего недуга я успешно закончила две магистратуры по теоретической математике, эмигрировала в другую страну, работала с полной отдачей, путешествовала, поддерживала дружбу и заводила романы. В этой женщине я наконец-то узнала себя.
Во-вторых, оказалось, что ужасно запущенные вещи можно прятать годами – и никто-никто о них не догадается. Сколько знакомых мне девушек в то же самое время, что и я, молча проходили через тот же кошмар, я не знаю.
После изучения проблемы пришло ее принятие и понимание, что я в этом расстройстве не виновата и что РПП не делает меня слабой, безвольной или глупой, я не должна стыдиться своей беды. Я начала осторожно, полунамеками говорить об этом: сначала со своим партнером, потом с друзьями. Уже после выздоровления по прошествии приемлемого для меня времени стала рассказывать об РПП публично — на страницах соцсетей.
Я и сейчас решила об этом рассказать именно потому, что если моя история хоть кому-то облегчит жизнь, хоть кого-то убедит не стыдиться своего заболевания и просить о поддержке, подарит надежду на выздоровление, то я буду знать, что со мной всё это было не зря. Я хочу помочь, потому что мне в свое время помогли. Без этого я бы не справилась.
Примерно в то же время я наткнулась на паблик во «ВКонтакте» «Бодипозитив». Это феминистское сообщество, там очень взвешенные посты, много отсылок к материалам по так называемой матчасти. Оттуда я узнала про «Миф о красоте» Наоми Вульф — еще одну книгу, которая в том числе открывает глаза на причины РПП (всем ее рекомендую).
Подписались мы с другом на этот паблик изначально с целью скидывать друг другу посты и потешаться: типа, смотри, они тут пишут «ребенка» и «человека»! А тут опять про прокладки! Сумасшедшие толстые женщины! Потом я начала вчитываться в посты. Затем рефлексировать. А вскоре до меня дошел смысл того, о чем говорили.
Я навсегда поменяла свое отношение к внешности и особенностям других людей. Это повлияло и на мое приятие собственного тела, и помогло нормализовать отношения с едой. Спасибо всем тем прекрасным женщинам в интернете, которые по 100 раз разжевывают очевидные для них вещи таким случайным, язвительным и все отрицающим людям, какой была и я.
Выздоровление было постепенным
Я загоняла себя в этот ад годами, и несколько лет потребовалось, чтобы из него выбраться. Поначалу я перестала ненавидеть себя во время срывов и наказывать себя после них. Оказалось, что без ненависти к себе эти приступы были лишены смысла.
Я прекратила пытать себя голодом, взвешиваться (я уже года четыре года понятия не имею, сколько вешу), снова начала заниматься спортом. Постепенно уменьшала количество принимаемых препаратов, последнюю таблетку фуросемида я выпила в ноябре 2018 года. Начала есть мясо, читать нормальные ресурсы и книги по рациональному питанию. Зацикленность на еде сошла на нет.
Естественно, в период восстановления я немного увеличилась в размерах. На самом деле речь идет о паре-тройке килограммов, но для меня и это было победой — предпочесть свое хорошее самочувствие такому «ужасному набору веса». Потом я снова похудела, но в этот раз здоровыми методами.
Мне очень повезло с моим постоянным партнером: он из тех немногих людей, которым всегда было важно, чтобы я в первую очередь хорошо себя чувствовала и была счастлива. После того как я открылась ему, я получала только поддержку и понимание. Я знаю, почему в РПП так сложно признаться не только близким, но и самой себе, не говоря уже о посторонних людях. В нашем обществе любая «слабость» — это повод для жалости или презрения. Ни того, ни другого я не хотела, и никто не хочет.
Сейчас у меня, как мне кажется, нормальные отношения с едой: я не переедаю, никогда не недоедаю, иногда считаю калории, иногда нет (тогда питаюсь интуитивно), иногда с удовольствием готовлю, искренне люблю овощи и стейки. В начале года решила увеличить физическую нагрузку и снова начала считать калории более-менее регулярно. Немного опасалась, что это меня триггернет обратно в безумие, но всё, слава Вселенной, обошлось.
«История поднимает очень частый вопрос»: комментарий эксперта
Это очень хорошая и глубокая история, и, конечно же, девушка прошла большой путь к осознанию происходящего. Я думаю, что с высоты сегодняшнего опыта она сама уже видит все факторы риска развития расстройства пищевого поведения — вхождение в пубертат и резкие изменения тела, токсичная среда (буллинг) и отсутствие поддержки в семье.
История эта поднимает очень частый вопрос, который мне приходится слышать: можно ли вылечиться от РПП самостоятельно? Для ответа на него на своей странице в Facebook (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) я приводила метафору: «Можно ли выучить иностранный язык самому?» Да, но у каждого пути свои нюансы. Но в любом случае, какой путь бы вы ни выбрали — самостоятельно или с терапевтом, важно абстрагироваться от токсичной и неработающей идеи «выучи / преодолей / заработай миллион за 3 дня».
Выход из РПП требует времени, и это не приятная прогулка по лесу, а бесконечные сомнения, откаты, срывы и слезы. И именно в эти моменты так важно искать поддержку — реальную или виртуальную — в людях, книгах и статьях, группах взаимопомощи — в любых источниках, которые дадут вам ресурс идти и бороться дальше.
Очень важная мысль есть в этой истории: «Считается, будто люди в плену психического заболевания слабы, безвольны и не способны достигать поставленных целей, но это не так». Это абсолютная правда. Это как отношения с абьюзером, когда считается, что он выбирает слабых. Но всё ровно наоборот — выбирают очень сильных, даже если этот абьюзер не человек, а психическое расстройство.
Фото: Getty images, Shutterstock