Ищу себя, найду не скоро: сложности отношений с «непризнанным гением»

Начнем с позитива. В подавляющем большинстве случаев эта наша ни на чем не основанная мужская вера в то, что «я не такой как все», улетучивается годам к двадцати пяти. Мы откладываем в сторону недописанную партитуру тяжелой металлической рок-оперы «Монстры вечности» и устраиваемся на работу риэлторами.

Если кажется, что в предыдущем абзаце нарисована грустная картина, стоит вспомнить насколько плачевнее выглядит ситуация, когда иллюзия избранности у мужчины сохраняется дольше его прыщей.

Так уж сложилось, но непризнанные гении почему-то почти исключительно попадаются лишь среди индивидов с творческими наклонностями. Редко встретишь крановщика, который бы жаловался на то, что его не понимают. («Геннадич, ослиная ты башка, ну куда ты опять потащил шлакоблок?! Он нужен нам на четыре метра правее». — «Всё! Я ухожу! Я больше не могу потакать вашим мещанским вкусам!» Далее — неловкое общее молчание на десять минут, пока Геннадич, сопя, спускается по лестнице вниз из кабинки подъемного крана.)

Поймите меня правильно. Я и сам в некотором роде «творческая личность». При этом однако я стараюсь направлять порывы вдохновения в мирное русло. Например, пишу статьи. И нас таких, переболевших, много. Но мы незаметны. Потому что мы, подобно героическим летчикам, всегда стараемся увести наш самолет с отказавшим мотором подальше от людского жилья. Знали бы вы, как нам, остепенившимся, но в душе всё таким же тонким артистическим натурам, приходится напрягать силу воли, чтобы, оказавшись в гостях, удержаться и не взять в руки замеченную в углу гитару. Но что мы говорим Богу Струнных Инструментов? Не сегодня!

Не каждой Софье Андреевне в этом мире достается свой Лев Николаевич. Когда Толстой, приходя босым с улицы, использовал полотенце для лица вместо полотенца для ног, его жена хотя бы могла утешится тем, что ее супруг — великий писатель земли русской. Не всем женщинам так везет. Даже такая же фамилия и тот же род занятий спутника жизни ничего не гарантируют. Что подтвердят четыре жены Алексея Толстого.

Так что оставим за скобками настоящих гениев. И пусть по закону больших чисел, бурный роман с одним из будущих нобелевских лауреатов, безусловно, нельзя исключать, в реальности вероятность такого расклада слишком ничтожна, чтобы рассуждать о ней всерьез.

Хорошо, если твоему все никак не добившемуся признания гению еще нет тридцати и он сдает квартиру на Цветном бульваре. Сперва будет довольно весело и иногда интересно, но что дальше? Бульвар не выдержит двоих, и особенно троих. Если нереализованные амбиции так и не устаканиваются в безвредное хобби, у тебя на руках остается одряхлевший и обиженный на мир страдалец. Существовать бок о бок с мужчиной, считающим, что окружающие его не понимают, это как связаться с мужчиной, у которого кризис среднего возраста продолжается всю жизнь.

Конечно, есть женщины, готовые повторить за Кеннеди «Не спрашивай, что может сделать для тебя твой муж, спроси, что ты можешь сделать для своего мужа». Но такая жертвенность в конечном итоге обессилит даже самую альтруистичную из мазохисток.

Довольно близко типажу творца с неудовлетворенной манией величия, как ни странно, соответствуют печальные мужчины, когда-то упустившие ту самую, выпадающую всего раз, возможность и теперь живущие прошлым. Они годами, если не десятилетиями, носят на себе проклятую печать Пита Беста, вылетевшего из состава «Битлз» за секунду до всемирной славы группы.

Очутиться в этой категории совсем несложно: вот ты психанул и ушел из стартапа, а он неожиданно взлетел, или не купил биткоины, пока они были по 18 рублей, а то и просто улизнул с корпоратива пораньше, а она потом призналась, что рассчитывала, вы поедете к ней домой. Свою инаковость такие горемыки переживают особенно остро: они уверены, что не похожи на заурядных людишек, но вынуждены оставаться одними из нас.

Сюда же можно отнести и часть бывших спортсменов. Пусть он никогда и не слышал рева трибун (гребля на байдарках и каноэ — не самая зрелищная из дисциплин), но уходить после постоянного адреналинового куража в тихие воды тренерской работы — по нраву не каждому. Вот и получается разочаровывающий финал почти в самом начале жизни: ты потратил все детство и юность на сборы, но не заработал самой захудалой бронзовой олимпийской медали, и теперь у тебя в запасе нет даже сомнительной опции стать депутатом. Понять весь ужас положения тридцатишестилетнего спортсмена может только двадцатишестилетняя модель.

Впрочем, ничего плохого о спортсменах я тут писать не буду. Главным образом потому, что любой из них, кроме наших футболистов, может меня догнать. Хотя с другой стороны, кто им прочтет этот текст?

Но вернемся к креативной братии. Среди творцов, хронически застрявших на пороге признания, следует различать мономанов и универсалов. С мономаном более-менее понятно. Он как начал в школе писать семитомную эпопею «В поисках утраченной зубочистки», так до сих пор и продолжает строчить и комкать вторую главу. Женщину рядом с собой мономан обычно не замечает. А осознание, что она ушла от него, закрадывается в него, только когда он перестает регулярно находить на кухне горячую пищу.

Универсал действует на нервы близких более хаотичным способом. То он записывает подкаст («Здравствуйте, это Антон Богомолов с новым выпуском шоу "Что я увидел вчера из окна"!»), то он выступает на открытых микрофонах со стендапом («А вы замечали, что, когда ты прижимаешься к окну, на нем останется след от лба?»), то он заводит блог на YouTube («Сегодня мы будем тестировать средства для очистки стекол»).

В отличие от мономана универсал требует от женщины постоянного восхищения его талантами. Имитировать восторг ради мира в семье — так же легко, как имитировать оргазм. И так же бессмысленно. Вдобавок со временем это приедается обоим, и вы неминуемо расстаетесь. Но еще долго в твоих ушах будет звучать эхо его крика «Дорогая, смотри — я еду без рук!».

Определенный шарм у одержимых творчеством мужчин несомненно имеется. Да вот только как на зло — чем старше девушка, тем меньше у мужика шансов, что она западет на эту его изюминку. А для взрослых женщин какой-нибудь седеющий менестрель, поющий песни на бардовских фестивалях, и вовсе как наркотик. В том смысле, что женщины всегда говорят ему «нет». Наверно, именно здесь и кроется отгадка, почему мужчина в какой-то момент расстается с мечтой стать поэтом, писателем или Бэнкси.

Текст: Ярослав Свиридов