Ботсвана: не только пустыня

День первый-второй. Город женихов

В Маун попадают все те, кого интересует в Ботсване сафари, то есть все туристы. Многие останавливаются здесь на ночь, некоторые сразу же улетают на частных самолетиках в те изолированные места, благодаря которым Ботсвана слывет последним диким уголком юга Африки. Правительство страны приветствует только высококлассный и высокобюджетный туризм. По официальной версии, так власти страны оберегают свою уникальную природу от туристического нашествия.

Все заповедники, национальные парки и прочие чудеса природы находятся в непосредственной близости от Мауна. Еще лет 15 назад на этом месте был пыльный поселок, последний асфальтированный участок дороги заканчивался тоже здесь, но потом сюда приехали белые люди и стали развивать туризм. Сейчас из Мауна стартуют 99% всех сафари страны. А с появлением туристов в город пришли супермаркеты, интернет-кафе и бары.

Чтобы не терять времени даром, отправляемся на поиски сафари-оператора. Стоило спросить нескольких прохожих – и нас уже направили к некому Мэтту в «Окаванго Ривер Лодж». Все как один говорили, что лучше гида, чем он, нам во всей Африке не сыскать. «Окаванго Ривер Лодж» оказался буквально центром всей жизни в Мауне. Здесь каждый вечер собирается все белое население, включая старцев и грудных детей, а днем можно поплескаться в бассейне – в жаркий день это очень помогает. Но показываться в бикини просто опасно: только мы скинули с себя шорты и футболки, как у края бассейна стали появляться поклонники. Кто-то сразу предлагал выпить, кто-то начинал издалека: откуда вы? кто будете? как вам Ботсвана? у вас красивые глаза... День плавно перешел в вечер, в баре зажгли фонарики, на вертеле крутилась целая свиная туша, народу заметно прибыло, и все, абсолютно все мужчины жаждали с нами познакомиться. Что же происходит? В чем секрет такой бешеной популярности? Секрет открылся на следующий день – мы почитали статистику о Мауне: здесь живут около полутора тысяч белых, которые держатся от черных африканцев обособленно. Среди этих полутора тысяч на одну женщину – восемь мужчин. Еще статистика говорила, что Маун – первый город в мире по потреблению алкоголя на душу взрослого населения. И это понятно – большую часть населения здесь составляют сафари-гиды, летчики и представители таких экзотических профессий, как змееловы, укротители крокодилов и ковбои. А этот контингент не прочь пропустить стаканчик – стрессы!

Мэтт, веселый рыжий толстяк и сафари-гид со стажем, оказался из породы белых африканцев – потомков первопроходцев, имевших европейские корни, но по менталитету уже не отличающихся от коренного африканского населения. Правда, понятия о сервисе у Мэтта были вполне европейские – у него мы просто как сыр в масле катались. Пока шла подготовка к сафари, мы ездили смотреть плетеные кувшины и тарелки местных мастериц, принимали комплименты от мужчин, слушали невероятные истории об Африке и совсем не чувствовали течения времени.

День третий-пятый. Трое в лодке, не считая крокодилов

Первым делом мы отправились в дельту реки Окаванго. Это самая большая внутриматериковая дельта, которая просто кишмя кишит всякой живностью: тысячи и тысячи птиц, слонов, зебр, буйволов, антилоп, жирафов, гиппопотамов... Кого тут только нет!

Смотреть на дельту лучше всего с воздуха – здесь можно нанять маленький самолетик и пронестись в нескольких сотнях метров над рекой. Но есть вариант и поэкстремальнее – мокоро. На заболоченном берегу мы забираемся в хлипкую лодчонку, которая грозит перевернуться от малейшего движения. Но лодочник широко улыбается и уверяет, что нам нужно только расслабиться, а всю работу он сделает сам.

Расслабиться нам удается не сразу: глубина лодки – сантиметров десять, места хватает для нас двоих. Лодочник стоит на корме и, отталкиваясь длинной палкой от дна, старается держать лодку прямо. Вскоре мы отвлекаемся на виды: вокруг тысячи водяных лилий и других цветов – красота... Мокоро направляется в самую гущу травы, и только в последний момент в ней открывается узенький ручеек, который через сотню метров опять соединяется с «большой водой».

– О черт, бегемот! — вскрикивает лодочник.
О беспощадности и тупости бегемотов ходят страшные истории, на этих гигантов лучше смотреть издалека. А этот лежит в пяти метрах от нас! И деревянная мокоро – ему на один зуб. Но лодочник одним движением отталкивает нашу посудину подальше. На этот раз обошлось, но в этих краях каждый год кто-то из незадачливых туристов становится добычей бегемота... Или крокодила. Вот, кстати, и они. Лежат на дне в метре от нашей лодки и наверняка не прочь поживиться... Дельта действительно кишит живностью, не всегда, правда, доброжелательной и пугливой. Но сегодня, видимо, обедали уже все.

ПОПРОБУЙ НА СОБСТВЕННОМ ОПЫТЕ

Прогулка по дельте Окаванго на мокоро – от $45.
Водные лыжи в Okavango River Lodge – $15.
Научись выговаривать Д’кар (с щелчком!).

День шестой-девятый. На краю света

Вот уже несколько часов, как мы миновали табличку с надписью «Центральная Калахари». Ни людей, ни зверей. Только слепящее солнце и бескрайние просторы пустыни. В таких условиях сумка-холодильник, предусмотрительно набитая Мэттом прохладными бутылками с водой, – настоящая роскошь.

Первым делом при слове «пустыня» представляешь Сахару, недаром в переводе с арабского Sahara – пустыня. Но на ботсванийском языке Кalahari тоже пустыня, только выглядит она совсем иначе. Особенно сейчас, когда начался сезон дождей. Все кругом покрыто жесткой невысокой травой, за которой даже не видно песчаной почвы, каждая уважающая себя колючка выпустила нежные белые или желтые цветы. Кое-где можно встретить даже деревья. Но дожди бывают крайне редко и здесь все равно так же жарко и сухо, как в настоящей пустыне.

Наконец мы добираемся до лагеря, в котором проведем следующие несколько дней. Стоянка оборудована с комфортом. Такой душ и не снился нашему туристу: за день вода, привезенная с собой, в большой подвесной бочке нагревается так, что к вечеру готов горячий душ. Пока мы нежились в душе, Мэтт с помощником уже разожгли костер и готовили ужин. От жаровни умопомрачительно пахло. Или мы так сильно проголодались? Когда первый кусочек говяжьего стейка был отправлен в рот, мы поняли – нет, мы не проголодались, это действительно умопомрачительная говядина! Самая лучшая, которую мы когда-либо пробовали. Признаемся, мы не большие любители мяса и легко променяем стейк на пирожное, но этот стейк... Пока мы рассыпались в комплиментах, подоспели и печеные овощи. Особенно вкусным оказался баттернат – что-то очень похожее на тыкву, только гораздо нежнее. Значит, так вот выглядят сафари в труднодоступных местах? Тогда мы готовы так «экстремальничать» вечно!..

В темноте раздался вой – львицы перекрикиваются перед охотой. Внутри все похолодело. Мэтт стал шарить лучом фонаря в темноте, пока свет не выхватил из тьмы пару светящихся желтых глаз. Лев! Нет, шакал. Какая разница! Кошмар. Десятиметровый путь от палатки до туалета внезапно показался бесконечным. Надо же было еще и чаю на ночь напиться. Мэтт только смеялся и рассказывал все новые и новые страшные истории. Но напоследок наказал плотно закрыть палатку: оставишь щель – и для любого зверя станешь добычей, а закрытую палатку ни львы, ни шакалы как добычу не расценивают. Ночь прошла без приключений.

Весь следующий день мы бороздили просторы Калахари, высматривая живность. Вокруг паслись стада антилоп гну, зебр, импал и газелей.
Мэтт стал похож на древнего охотника – изучал следы, сломанные ветки, принюхивался, всматривался в небо. Внезапно увидел кружащихся стервятников. Есть! Кто-то только что славно поохотился. Уже через несколько минут мы наблюдали, как два гепарда с окровавленными мордами расправлялись с газелью.

Мы кружили до самого вечера, обнаружив несколько львов, гепардов, забавных земляных белок, шакалов и даже галаго – маленького примата, больше похожего на медвежонка с гигантскими глазами. Очень хотелось увидеть черно-белого медоеда и дикобраза, но это большая редкость. Может, в следующий раз.

К вечеру мы научились замечать следы и выискивать животных в зарослях. В какой-то момент почуяли сильный кошачий запах – опять львы! На наше заявление Мэтт сорвал пучок травы и протянул нам. От травы нестерпимо пахло кошкой. Растение с ярким названием «пахнет-как-лев» начинает источать аромат в послеобеденные часы, наполняя всю пустыню запахом кошек. Наверное, это должно хорошо помогать львам охотиться – запах дезориентирует животных. Львы повсюду! Но это только наши гипотезы.

Закат мы встречали в лагере, забравшись на крышу джипа. Это правда, что самые красивые закаты в Африке! Кажется, что художник-абстракционист расточительно выливает на небесный холст все краски подряд: лазурную, ярко-розовую, сиреневую, темно-фиолетовую, золотую, огненно-рыжую, а затем быстро-быстро смешивает. Пять минут – и все кончено: темный бархат неба густо усыпан бриллиантами звезд.
Уснули только на рассвете. А утром обнаружили по всему лагерю многочисленные следы. Нас навещали и шакалы, и львы, и даже дикобразы. Мы же все проспали!
За два дня беспрерывного кружения по пустыне мы не встретили ни одной машины, только уже на обратном пути – джип с фотографами, разыскивающими львов. Мы своих львов уже нашли, а также, кажется, увидели все звезды небосвода и превратились в страстных поклонников мяса и сафари.
Когда мы вернулись в Маун, Мэтт закатил прощальную вечеринку с очередной жареной свиньей и внеочередным алкогольным рекордом – за ночь была выпита река полноводнее Окаванго. Все женихи были в сборе, выглядели страдальцами и посылали прощальные трагические взгляды. Однако это была одна из самых веселых вечеринок в нашей жизни. Напоследок нас попросили передать через журнал: девушки, если вы ищете отважных укротителей дикой природы, умеющих готовить вкуснейшее в мире мясо и носить на руках любимых женщин, – добро пожаловать в Маун.

Распрощавшись с доброй сотней поклонников в Мауне, мы двинулись на запад – в сторону Намибии. Нам предстояло еще раз увидеть Калахари, через которую проходит шоссе, ведущее в Виндхук, столицу Намибии. Ботсванийские дороги почти европейского качества: ровные, гладкие, к асфальту приклеены светоотражающие катафоты, красные, оранжевые и зеленые, и ночью обочины и дорожная разметка сверкают в свете фар. Ровная, как стол, и прямая, как линейка, дорога – на такую при желании самолет можно посадить. И все это великолепие – для редкого автомобилиста (по дороге проезжает одна машина в 10 минут). А ночью вообще никто не ездит – на дороги выходит вся окрестная живность, и столкновения не избежать.

Наш автобус, оказывается, заполнился еще за 2 часа до предполагаемого выхода и поэтому уже уехал. Остается автостоп. Ближайший населенный пункт – бушменский поселок с названием странного написания – D’kar.