Григорий Юрченко: «Тогда я выбрал Русский дом, жизнь в другой стране, а сейчас – свой родной дом и сцену»

Совсем недавно ты вернулся из путешествия по России вместе с командой проекта «Ну-ка, все вместе!». Для тебя это был первый опыт таких больших открытых кастингов? Вспоминал, как это было у тебя, когда участвовал в проекте «Хочу к Меладзе»?

Нет, это был не первый опыт участия в таких поездках – подобный специальный сезон у нас уже был в прошлом году.

Конечно, всё это сильно перекликается с моими собственными воспоминаниями – я часто обращаюсь мыслями к этому проекту. Это была настоящая школа. Жёсткая, но честная. И когда я вижу, как волнуются ребята на сцене, как сжимают микрофон в ладонях – я будто снова там. Помню, что во мне тогда срабатывало, а что мешало. И, наверное, главное, что я могу сегодня дать им – это не оценка, а поддержка. А уж стал ли я для кого-то полезным – об этом пусть скажут они.

За 6 сезонов проект «Ну-ка, все вместе!» стал твоим теледомом, шоу, которое раскрывает не только участников, но и всю сотню. На твой взгляд, в чём секрет популярности этого шоу? Что проект дал лично тебе?

Да, за эти годы проект действительно стал для меня вторым домом. Он занимает большое место в моей жизни – и неспроста. Я очень его люблю. За честность. За непритворность. За то, что он позволяет быть собой – и участникам, и нам, экспертам. Здесь всё настоящее: мы спорим, переживаем, отстаиваем свою точку зрения, радуемся вместе с конкурсантами и друг за друга. Нам по-настоящему не всё равно – и, думаю, зритель это чувствует.

Этот проект дал мне друзей. Людей, с которыми мы не просто снимаемся на телевидении, а поддерживаем друг друга и в жизни, и на сцене. Дал ощущение команды – той самой сотни, в которой каждый звучит по-своему, но вместе мы – целый аккорд. А ещё – дал возможность расти. Мы ведь развиваемся вместе с шоу. Меняемся, взрослеем, узнаём себя в других.

Мне кажется, секрет его успеха в искренности. В живом человеческом отношении. В том, что в этой сотне и на этой сцене нет равнодушных. Мы все здесь потому, что по-настоящему любим музыку, людей и то, что делаем.

Ты родом из маленького села Кеуль в Иркутской области. Как тебя изменила жизнь в Москве? Как изменился тот добродушный парень, который когда-то переехал в столицу?

Не знаю, изменила ли меня Москва... Думаю, я бы всё равно взрослел – даже если бы остался в своём селе. Это ведь естественно – расти, меняться, обретать форму. Но, конечно, среда играет роль. А Москва – особенная. Здесь не получится остаться в тени: либо ты движешься, либо останавливаешься. Мне, видимо, ближе первое.

Что касается «того добродушного парня» – он никуда не делся. Просто стал чуть тише. Где-то научился быть строже, где-то – бережнее. Но, по сути, я всё тот же. Только взгляд стал внимательнее. И, наверное, чуть глубже.

В одном из интервью ты сказал, что мечтал стать Народным артистом. Как появилась эта мечта? В какой момент ты понял, что Народным можно быть не по званию, а благодаря любви зрителей и слушателей?

Эта мечта появилась у меня ещё в Иркутске. Тогда в город приезжала Лина Арифулина (продюсер, режиссёр, педагог — примечание редакции), и я попал на её мастер-класс по самопозиционированию. Во время одного из упражнений нужно было чётко сформулировать и озвучить свою мечту. И вот именно в тот момент у меня и прозвучало: «Хочу стать Народным артистом» – просто как нечто очень настоящее, внутреннее. С тех пор эта формулировка жила во мне как ориентир.

Конечно, со временем многое менялось: были периоды, когда жизнь уводила меня в сторону, приходилось заниматься другими делами, и казалось, что мечта уже неактуальна. Но она никуда не исчезла. Скорее, трансформировалась. И в какой-то момент, когда я вернулся к сцене, я начал по-новому понимать, что для меня значит быть артистом.

Я понял, что звание – это не главное. Народным можно быть не по документу, а по отношению зрителя. Если тебя слушают, если ты для кого-то становишься близким, если твоя песня вдруг становится чьей-то историей, то, наверное, это и есть настоящая награда.

Когда ты смотришь, как участники проходят кастинг, выходят на сцену и получают одобрение сотни – нет ли у тебя желания тоже поучаствовать в каком-то подобном проекте?

Если такая возможность когда-нибудь появится – я буду только рад. Потому что участие в телевизионном проекте, особенно музыкальном, – это ни с чем не сравнимый опыт. Это шанс ещё раз показать аудитории, на что ты способен. Показать, как ты вырос, чему научился, как изменился. Это и внутренний тест, и возможность открыть себя для новой публики.

Но важно, чтобы это был проект, который действительно соответствует моему профессиональному этапу. Просто идти на шоу, похожее на наше, – мне кажется, это было бы нечестно по отношению к тем, кто только начинает. У меня даже была такая мысль – мол, а что, если? – но я от неё давно отказался.

Если бы и идти, то, скорее, в проект, который раскрывает артиста с другой стороны: жанрово, эмоционально, образно. Где есть пространство для перевоплощений, неожиданных решений. Или, может быть, снова оказаться среди тех, кто, как и я когда-то в «Хочу к Меладзе», уже проходил через подобные испытания и теперь хочет попробовать ещё раз. Дать себе шанс – но уже на другом уровне.

Недавно у тебя вышла песня «Ноги» – гимн всем путешественникам и оптимистам. Эта история близка тебе – ты любишь приключения или же предпочитаешь быть дома?

Конечно, эта песня мне близка – иначе я бы просто не стал её исполнять. Я пою только то, что звучит во мне самом. Каждое слово в «Ногах» – от первого лица. Это моя позиция, моё внутреннее чувство движения.

Я заядлый путешественник – и не только в географическом смысле. Мне интересно двигаться: по дорогам, по жизни, по внутренним маршрутам. Это состояние вдохновляет меня с детства.

Я верю, что именно путь рождает движение. А движение – это то, что не даёт нам застыть, что поддерживает нас в живом, настоящем состоянии. Я всем – и себе в первую очередь – желаю помнить, ради чего мы идём, и не сходить с пути, если он действительно твой. А это определяешь только ты сам.

Что касается дома – да, я люблю его. Умею создавать в нём уют, тепло. Это мой способ восстанавливаться, накапливать силы. Но если передо мной стоит выбор – остаться или идти дальше, думаю, мой ответ уже прозвучал в самой песне.

Долгое время ты работал в Русском доме в Берлине. Скучаешь по тем временам? Если была бы возможность сейчас повторить этот проект в России, было бы тебе это интересно?

Да, это было очень интересное и увлекательное время, когда я многому учился, работал, устраивал свой быт, впитывал культуру другой страны, и ежедневно подкреплял делом все свои навыки. Воспоминания об этом периоде, результаты, которых мы тогда добились вдохновляют. Просто знать, что я был способен на такие вещи, что тогда получилось – значит, смогу и сейчас, уже в своей артистической карьере. Это придаёт силы.

Это был опыт, который ни с чем не сравнить. Жизнь там была совсем другой: масштаб ответственности, уровень задач.

Но если бы сегодня поступило предложение повторить что-то подобное в России, я бы, скорее всего, отказался. Потому что это означало бы снова отодвинуть на второй план мой путь как артиста. А сейчас я его только начинаю заново – и не хочу с него сворачивать. Тогда я выбрал Русский дом, жизнь в другой стране, а сейчас – свой родной дом и сцену.

На сцену в качестве сольного артиста ты вернулся в том числе потому, что тебя поддержали друзья. Расскажи об этом – как проявляется их поддержка?

Друзья часто говорили мне, что я должен вернуться. Они верили в меня, когда я уже сам в себя не верил. А когда я начал снова что-то делать в творчестве – они начали меня поддерживать конкретными действиями.

Мой самый близкий друг помогала мне с организацией новой команды, творческим вдохновением и круглосуточной поддержкой. Один из моих друзей – композитор, предложил мне свою песню. А при поддержке другого друга она была реализована и подарена мне. Это была песня «Дежавю» – первая, с которой началось моё возвращение. И в какой-то степени открытие моей новой эры. Ещё одна моя подруга стала для меня учителем и разделила со мной роль музыкального продюсера, а другая – моим вокальным коучем.

С этого момента масштаб поддержки только рос. Мы стали делиться идеями, мечтами, музыкальными планами. Они поддерживали словом, делом, участием. Это бесценно.

Многие мои друзья – тоже из творческой среды. Они не просто рядом, они – единомышленники. Они всегда выслушивали, делились опытом, помогали и продолжают помогать. И что особенно важно – они готовы вкладывать своё время, свои ресурсы. А время – это, пожалуй, самое ценное, что можно сегодня кому-то отдать. И я глубоко ценю всё, что они делают. Это поддержка, которая придаёт силы и вдохновляет.

Как твои родные отреагировали на новость о том, что ты возвращаешься на сцену?

Я и не ставил их специально в известность. Я просто начал делать то, что хотел. А они уже потом узнали о моём возвращении – через то, что услышали, увидели, прочитали. Не было какого-то официального заявления, я просто снова начал петь, записывать, выступать.

Родные всегда проявляли интерес – не столько к тому, что уже получилось, сколько к тому, что будет дальше. Им важно знать мои планы, им интересно, куда я иду, какие у меня горизонты. Каждый из них по-своему верит в меня, и, возможно, даже сильнее, чем я сам. Для них я уже в какой-то степени «звезда» – хотя сам я так себя не воспринимаю.

Но, наверное, именно это ощущение – что они за меня, что ждут новых шагов – придаёт мне особую ответственность. Я хочу радовать их. Делать всё лучше. Идти дальше. Не только для себя, но и для них.

Обычно артисты составляют план на несколько месяцев вперёд. Расскажи о своих ближайших релизах. Что это будет – лирика или танцевальная история?

Сейчас я записываю свой первый альбом. В него войдут композиции, которые я когда-то уже исполнял, новые произведения, и песни – которые звучали в исполнении других артистов. Но сегодня я слышу их иначе. Они прошли через мой собственный путь, и теперь обретают новое звучание и новый смысл.

Это больше, чем альбом. Это целое произведение – со своей драматургией, со своим дыханием. Мы работаем с симфоническим оркестром и хоровыми коллективами, поэтому музыкальная палитра получается масштабной, насыщенной, глубокой. Там есть и личное, и общее, и то, что я как артист просто не могу не выразить.

Так что, если говорить про жанр – это не просто лирика или что-то ритмичное. Это глубокий, драматический поп, эпические баллады. Музыка, в которой я дышу с особым чувством.