«Вся моя жизнь – это балет»: интервью с Марией Шуваловой

Сколько себя помню, я всегда хотела заниматься именно этим. В детстве я была очень активным ребенком, постоянно носилась, бегала, прыгала. Как-то раз, когда мне было три с половиной года, у нас в гостях была Ирина Винер. Она обратила внимание на мою подвижность, «встряхнула меня», осмотрела и сказала: «Подъем хороший. Девочку берем». Так я начала заниматься гимнастикой.

Но эти занятия не захватывали меня целиком. Мне хотелось больше музыки, красоты, волшебной сказки. Всё это было в балетных спектаклях, которые показывали по «Культуре». Когда начинался балет, я бежала к телевизору, представляла себя на сцене, пыталась что-то повторять. В пять лет родители впервые привели меня в Большой театр. Это был полный восторг! Я поняла, что попала в сказку, влюбилась в эту атмосферу. С этого момента я начала упрашивать, чтобы меня отдали в балет. Это был тот волшебный мир, о котором я мечтала.

Почему пришлось упрашивать? Родители не видели вас балериной?

Сначала они скептически к этому относились, хотели, чтобы я больше занималась языками, другими предметами. Они надеялись, что мой интерес к театру ослабнет, я перерасту, как это часто бывает у детей, начну увлекаться чем-то более практичным. Но я не сдавалась, и когда мне было девять, я прошла просмотр в балетную академию. Меня взяли на подготовишки (подготовительные курсы. – Прим. ред.) Московской государственной академии хореографии.

Спустя 2 года я уже поступила в академию, где отучилась 8 лет. Чем больше я погружалась в балет, тем больше в него влюблялась. Моя детская мечта начала сбываться!

Расскажите про учебу в академии. Это ведь сильно отличается от обычной школы.

Мой путь в академии не был простым. Да и сама академия тогда переживала, честно говоря, не самые лучшие свои времена. У меня не балетная семья, и некоторые вещи было некому мне подсказать. Например, я не знала, что желательно сразу брать дополнительные занятия. Я прилежно ходила на все занятия по расписанию. И только потом узнала, что нужно заниматься дополнительно, найти хорошего педагога и делать упражнения помимо основной программы.

Сейчас танцовщики могут снять репетицию на смартфон. Пересмотрел и увидел, где тебе плечо опустить, пятку вывернуть. Когда я училась в младших и средних классах, у меня был такой кнопочный телефончик, куда были записаны 3 песни и 2 видео (смеется). Я даже не думала, что можно самой себя корректировать, снимая на камеру. Но к моменту поступления на курс я серьезно взялась за самостоятельную работу. Уже потом я ездила на балетные занятия в Чехию.

Это как в тех фильмах, где главный герой просыпается раньше всех, тренируется сам до основной тренировки...

Абсолютно. Нужно очень много и упорно трудиться. Звездами сцены не рождаются, к этому призванию идут длинным и трудным путем. Во время обучения я вставала в 7 утра, шла на класс (балетный урок. – Прим. ред.), чтобы потом к 9 приехать в академию на занятия по расписанию, иногда и вечерами занималась дополнительно. И это было нормальным для всех девочек, которые занимались вместе со мной.

Это очень тяжелый труд, с самого детства. Были моменты, когда хотелось сдаться и начать вести обычную жизнь моих сверстниц. Мне повезло: родители всегда меня поддерживали и мотивировали. Они мне говорили: «Как бы ни было трудно, нужно двигаться вперед».

Что еще вас поддерживало?

Мне посчастливилось встретиться с выдающимися личностями, и эти встречи сыграли в моей жизни большую роль. Первая такая встреча – с Майей Михайловной Плисецкой. Это великая женщина, при этом абсолютно земная. Она меня посмотрела и придала уверенности в выбранном пути.

Вторая встреча – с Михаилом Николаевичем Барышниковым. Он дал мне прекрасный совет о том, что нужно развиваться всесторонне, не только в балетном танце, а например, подумать об артистической подготовке, интересоваться кино, искусством, живописью. Бесконечно благодарна судьбе и своей семье за эту возможность. Эти встречи многое дали мне.

Быть ребенком известных родителей – это в любом случае груз общественного мнения. Как вы с этим справляетесь?

Часто рассуждают так: если ты – ребенок известных родителей, тебе всё досталось на тарелочке с золотой каемочкой. Такие дети по определению «мажоры», прожигатели жизни, лентяи в учебе. Им достается все благодаря богатству и связям родителей, а не собственному труду. И если что-то у них получается, они чего-то достигают, то все сразу начинают говорить, что это только благодаря связям родителей, их деньгам и т.д. Конечно, это оказывает давление. К тебе всегда, помимо профессиональных, предъявляют другие, повышенные требования.

И еще. Приходит осознание, что предвзятое мнение сложно опровергнуть. Знаменитый поэт Сергей Михалков в свое время в шутку советовал друзьям, как реагировать на критику: «Хочешь, чтоб тебя все любили? Очень просто. Нет ничего проще. Издавай одну книгу раз в 20 лет. Одевайся во что-нибудь рваненькое. Появляйся с такими женщинами, чтоб самому противно было. И болей. Лучшего всего — неизлечимо. Все будут тебя обожать». Этот «лайфхак» классика, к сожалению, актуален и сегодня.

А как сейчас складывается ваш обычный день?

Зависит от того, в скольких спектаклях танцую в этот период. Обычно встаю рано, гуляю с собакой. В 10 иду на работу на обязательный балетный урок, затем на репетиции. А потом – спектакли. На неделе их может быть от шести до восьми, а по выходным у нас часто ставят «двойники» – это два спектакля в день. Для многих понедельник – день тяжелый, зато у всех артистов балета выходной. Самый прекрасный день! (смеется)

А отпуск у балерин бывает?

В августе нам дают 46 календарных дней для отпуска. Но больше двух недель обычно не отдыхает никто. При этом надо помнить, что мы редко можем расслабиться, следует всегда оставаться в форме, во всем знать меру.

По работе скучают и возвращаются?

Все прозаичнее: после отпуска сложно вернуться в форму. Даже если ты две недели отдохнул, тебе уже будет тяжелее танцевать. Поэтому обычно артисты едут в отпуск на две недели, а потом снова начинают заниматься. И это довольно сложно, потому что остальные дни не «отгулять», например, зимой. Зимой мы работаем каждый день, кроме первого января. Это как раз время марафона «Щелкунчиков» – в этом году было, кажется, 45 спектаклей.

В таком графике ведь физически тяжело! Сколько же можно продержаться в этом режиме без срывов?

Вообще считается, что балетный артист служит в театре 20 лет. Так как-то исторически сложилось. Можно, конечно, уйти и раньше, а можно остаться работать на контракте. Говорят, балет – искусство молодых, хотя есть великие балерины, которые и в сорок, и в пятьдесят танцевали: Екатерина Максимова, Майя Михайловна, Галина Уланова. Но тем не менее 20 лет в театре считаются обычным сроком.

Вы думали, чем займетесь на пенсии? Хотя даже пенсией это сложно назвать: если из академии балерина выпускается в 18 лет, то после службы в театре ей всего-то 38. Еще две жизни можно прожить.

Сейчас мне кажется, что жизни, кроме театра, просто нет. Думаешь о партиях, о музыке, о шагах постоянно. Вечно ловишь себя на мысли «Мне надо здесь сделать так, а как лучше сделать это движение, а как мне добиться, чтобы вот это получилось». Но мне вспоминается совет Михаила Барышникова – думать и о других направлениях творческого развития.

Он сказал: «Маша, балет – это прекрасно, очень хорошо, ты горишь этим, занимайся, строй карьеру. Но что тебе еще нравится, ты думала?». Я уже тогда поняла: кино. Михаил тогда сказал: «Отлично, иди учись и снимайся в кино». И посоветовал, что в жизни не надо отказываться никогда и ни от чего. У него самого сложилась прекрасная кинокарьера.

Вы выбрали кино, потому что это близко к танцу?

Кино – моя вторая страсть. Я отучилась в ГИТИСе, в мастерской Сергея Шакурова. Получила красный диплом актрисы театра и кино. Заранее – для моих «поклонников» и «поклонниц» из различных социальных сетей – папа мне его не покупал! (смеется) Училась заочно, совмещая с работой в Большом.

С ума сойти, Мария, когда успели?! С балетным-то графиком.

Было трудно. Но близкие поддержали мой выбор. Плюс, наверное, сказалась закалка, приобретенная еще в академии, привычка много трудиться. Когда я пришла в ГИТИС, мне сказали: «Ну вот, да, вы танцуете в Большом театре, а зачем к нам-то пришли? У нас тут балерин не бывает». Я отвечаю: «Знаю, но я хочу стать актрисой». Мне кажется, что знание принципов драматургии обогащает меня как балетную артистку.

Если вернуться к балету – какие партии, которые вы исполняли, вам кажутся наиболее значимыми на сегодня?

Каждая моя сольная партия для меня особенная и важная. Если говорить о крупных ролях, то, безусловно, это Рамзея в Большом театре, русская невеста в «Лебедином озере», Китти в «Анне Карениной» также особо значима для меня, это большая и сложная роль. В Михайловском театре я танцевала Валерию, возлюбленную Спартака, в их редакции этого балета. Еще уличная танцовщица и Китри в «Дон Кихоте», Конек-Горбунок в одноименном балете и, конечно, Редиска в «Чиполлино».

Особенно дорога мне роль Джульетты в Михайловском театре - это всегда была партия моей мечты. И, конечно же, Фригия в «Спартаке» в постановке Юрия Григоровича, которую мне посчастливилось станцевать в Новосибирске и Краснодаре.

Как это было?

Я никогда не думала, что представится возможность станцевать эту партию. Где-то в середине февраля Махар Хасанович Вазиев, наш художественный руководитель, подозвал меня к себе и сказал выучить эту партию. Сначала я даже не поверила. Пришла домой, поставила запись. Меня пугали: тебя будут сравнивать с великой Екатериной Максимовой, которая блистала в этой роли в фильме-балете.

Я встретилась с моим педагогом Ниной Николаевной. Она сказала: «Раз тебе дали эту партию, то верят в тебя. Будем работать», и мы начали репетировать. У нас было всего шесть недель на подготовку. Мне надо было не просто выучить, но еще и наполнить роль. Как актриса, я хотела сыграть этот образ, показать трагедию молодой девушки.

Я обратила особое внимание на любовную линию. Не зря же в отличие от чеховского рассказа в балет был введен новый персонаж студента. Мне хотелось, чтобы зритель еще больше сочувствовал моей Анюте. Я старалась в пластике усилить эмоции от первой любви. К этому подталкивала сама музыка — такая же чистая и нежная, как само чувство первой симпатии. Для меня это было еще одним оправданием ее последующих поступков, рассказанных Чеховым.

И тревожность за то, что все получится, прошла?

Как я уже сказала, было ощущение, что все, что я делаю, – коллеги, зрители будут оценивать с особым пристрастием. И то, что простили бы другим дебютанткам, мне не простят. Еще до премьеры ощущалась какая-то напряженная атмосфера.

С каждой тренировкой стало все больше складываться. Сначала мы стали понимать, что технически справляемся, я выдерживаю спектакль. Это важно, потому что Анюта практически все время находится на сцене. Потом увидели, что дуэты у нас получаются, в актерском плане тоже находились новые краски. Махар Хасанович приходил несколько раз, смотрел, что-то корректировал и, наконец, мне доверили спектакль и мое имя появилось на афише. Конечно, я понимала огромную ответственность за такую партию.

Шесть недель – это как будто бы так мало для подготовки к главной партии...

Ограничение по времени очень меня мотивировало идти семимильными шагами вперед. Слава богу, обошлось без травм, потому что для меня это была колоссальная нагрузка, мы очень усердно работали. Весь месяц я просто жила с этой «Анютой»: каждый день смотрела разные видеозаписи со спектаклями, каждый день слушала музыку из балета, несколько раз перечитала рассказ Антона Павловича Чехова «Анна на шее», по которому поставлен балет. Старалась понять, как именно сыграть Анюту.

На кого вы ориентировались, кем вдохновлялись, когда готовились к роли?

Сначала было тяжело с точки зрения актерского мастерства понять, какими красками, условно говоря, рисовать героиню. Я смотрела на разных исполнителей, на Екатерину Максимову, для которой Владимир Васильев ставил этот балет. Но я понимала: она непревзойденная, она – это она. И глупо будет пытаться ее копировать. Это не конвейер на заводе.

Каждая балерина по-своему проживает свою героиню, у каждой – своя эстетика. Я смотрела на других исполнительниц этой роли и думала: «Вот здесь этот нюанс как будто бы мне тоже подойдет. Вот здесь она делает так, попробую». Это очень сложный процесс и вечный поиск. Ближе к дате премьеры уже не было сомнений в том, что я должна справиться.

Что для вас было самым сложным в спектакле?

Физически это сложный спектакль. Но самый трудный момент – начало второго акта, когда Анюта танцует с Артыновым. Потом у нее сразу цыганский танец, потом сразу – знаменитая тарантелла, самая сложная сольная вариация. И когда заканчивается тарантелла, появляется Его сиятельство, и Анюта танцует с ним.

А друзья, родные были на вашей премьере?

Конечно, они меня всегда поддерживают. Пришла моя семья, семья мужа, мои друзья, близкая подруга Стася. Она тоже балерина, у нее самой был спектакль накануне. Мои балетные девочки от себя подписали букет, вынесли, подарили. Поддержка близких для меня очень важна.

Вы сами к себе критически относитесь?

Здоровая самокритика – это нормально. Думаю, моим критикам и не снится, насколько я сама к себе критична. В нашей профессии, если ты думаешь, что достиг потолка и у тебя все идеально, – надо уходить. Потому что не бывает все идеально. Бывает хороший спектакль, но даже после него ты знаешь, к чему стремиться, где можно сделать лучше. Ведь не бывает одинаковых спектаклей, они всегда проходят по-разному. Это искусство. Мы не выбираем лучший дубль как в кино, мы каждый раз танцуем новую историю.

А как вы сами себя оценили после премьеры?

В день премьеры я выдохнула, только когда мы вышли на поклон, у меня появлялись эмоции какого-то невероятного счастья. Я поняла, что все получилось, когда услышала, что зал кричит «Браво!». Была только одна мысль – я не подвела своих учителей, спектакль состоялся, зрителям понравилось.

Я благодарна руководству, Махару Хасановичу, который увидел меня в этой партии. Такие вызовы дают большой толчок к росту и развитию. Я благодарна моему педагогу, партнерам по сцене и, конечно, публике.

А вот комментарии других людей, по воле соцсетей, приходят моментально. И о вашем дебюте высказалось немало человек – в разном ключе. Читала даже предположения, что это может быть была спланированная кампания против вашей семьи, Большого театра... Как вы справляетесь с критикой? Некоторые артисты говорят, что чужое мнение, каким бы оно ни было (и хорошим, и плохим), нарочно не воспринимают, кто-то, наоборот, близко принимает все.

Честно сказать, не ожидала, что придется столкнуться с такой спланированной атакой, стать частью чьей-то грязной игры. Многое подсказывает, что это было срежиссировано. Я искренне пыталась понять, в чем меня обвиняют. Вроде начинают критиковать танец – и сразу же переходят к фамилии, каким-то миллионам, богатству, якобы заранее обусловившему мое появление на сцене.

Человек из балетной среды, который делает себе имя на хейте молодых балерин, ни разу не танцевавший ни главной, ни сольной партии, с чужой подачи начинает настоящую атаку. Ее затем подхватили другие, в основном так называемые иноагенты. Жаль осознавать, что все это – один из этапов большой и грязной игры, затеянной даже не против меня, и мое выступление – лишь повод. Уверена, в скором времени мы узнаем режиссеров этой кампании.

К профессиональной критике я отношусь хорошо, принимаю ее во внимание, когда это по делу. Почему бы и не прислушаться? Но нужно помнить, что балет – это искусство. Две балерины выполнят одно и то же, но одна понравится одному, другая – второму. А третьему не понравятся обе. Балет в этом плане субъективен. Но я очень благодарна зрителю за реакцию, мнение. Мне это очень важно.

Когда критикуют за дело, я иду и работаю дальше. За положительный комментарий большое спасибо, мне будет приятно, если у кого-то мой танец и то, что я делаю на сцене, находит отклик. У меня есть поддержка - мои друзья, мой муж, мои родные. Но особенно важно иметь друзей в профессии. Потому что именно от понимающих, тех, кто знает этот хлеб, мне важно слышать, что они думают о моем исполнении. И их мнение значит для меня намного больше, чем сотни злобных комментариев не по делу от «диванных экспертов».

Кстати, как складываются отношения с коллегами?

У меня есть три близкие подруги еще с академии, с одной из них – Станиславой Постновой – мы сейчас сидим в одной гримерке. В театре у меня еще есть две прекрасные подруги. Несмотря на все разговоры о конкуренции, у нас дружная атмосфера. Мы стараемся друг друга поддерживать.

Кроме того, у меня есть два очень близких друга-партнера: один в Михайловском театре, другой в Большом. Они не только помогают мне профессионально расти, но и поддерживают эмоционально. Например, Эрнест помогал мне в разных спектаклях, вводил меня в них, и мы стали очень близки, а Игорь был моей опорой во время подготовки к «Анюте», мы с ним также танцевали и в «Спартаке» – его поддержка для меня всегда бесценна. Они оба мне очень много помогают и напутствуют, и я им благодарна за это.

В такой эмоционально и физически сложной профессии иметь рядом людей, которые понимают все нюансы нашей работы, просто необходимо. В этом плане мне помогает опыт выступлений в Михайловском театре, в Новосибирске, Краснодаре. Благодарна партнерам, которые одновременно были и моими наставниками, советниками в профессии.

Так что дружба в балетном мире есть?

Определенно есть!

А как ваш муж относится к вашему стилю жизни, к работе, к известности?

Мой муж – героический человек. Он знал, с кем связывает свою жизнь — с человеком с безумным ритмом, тяжелой профессией. Балет сам по себе — очень нервная, энергозатратная профессия. А еще ненормированный график: иногда заканчиваю рано, иногда поздно. Могу уйти в 9 утра, а вернуться после 11 вечера. Но если бы не поддержка мужа, даже не представляю, как бы я справлялась. Когда любишь и любим, можно горы свернуть, так что в этом плане я счастливый человек.

Если абстрагироваться от балета и сцены, чем еще наполнена ваша жизнь?

Несмотря на то, что балет занимает центральное место в моей жизни, я все-таки обычный человек с обычными интересами. Люблю ходить в драматический театр, слушать живую музыку, посещать выставки. Очень люблю читать. Жаль, что мало времени. Читаю все – от художественной литературы до истории.

У меня есть друзья вне театра, с которыми я стараюсь видеться, когда выпадает свободное время. Я люблю готовить. Часто после спектакля, когда я прихожу домой на адреналине и не могу сразу уснуть, я готовлю ужин или что-то на завтра. Еще я очень люблю свою собаку, она для меня большая отдушина.

В выходные стараюсь помогать другим – участвую в проекте «Дари еду», разношу обеды пожилым людям, которым тяжело выходить из дома, у кого инвалидность или нет родственников. Иногда выступаем с девочками из театра в хосписе и детском онкоцентре — танцуем для маленьких пациентов.

А что после балета? Какие есть планы, мысли на будущее?

Как человеку, который окончил ГИТИС с актерским образованием, мне, безусловно, очень интересно дальше развиваться и в кинокарьере, и на телевидении, пробовать разные форматы. О чем как раз говорил Михаил Барышников — пробовать себя в разных направлениях. Мне хотелось бы придумать и свои проекты — творческих идей много. Но сейчас вся моя жизнь — это балет.