Конкурс страшных рассказов: «Всплеск волны», Алиса Смирнова

⁃ Направляетесь в теплые края? Все верно, в такое время года грех прозябать в северной столице.

Я и не заметил, что в купе есть кто-то кроме меня, пока над моей головой не раздался хриплый и, казалось, бестелесный голос.

⁃ Да, решил поправить здоровье, пока есть такая возможность, — ответил я, не в полной мере осознавая, куда направить свою речь. Я вглядывался в темноту, но не мог различить человека, задавшего вопрос. Тени, растекаясь по стенам, облекали во мрак все пространство.

⁃ Поправить — это хорошо. Приятно осознавать, что у человека в жизни ещё осталось место для маневра. Вот и я направляюсь на юг, чтобы кое-что поправить.

Я растерялся и не знал, что ответить незримому собеседнику, но он замолчал и я, устроившись на своем месте, погрузился в дремоту. Когда я вновь открыл глаза, солнце начало опасливо показываться из-за горизонта и по всему вагону приглушенно разносились позвякивания ложечек о края стаканов.

Я увидел, как с верхней полки стала медленно спускаться фигура. Бестелесный прежде голос приобрел очертания пожилого господина. Для своего почтенного возраста он был удивительно хорош собой. Он, что называется, нес свои годы с достоинством. Его костюм, выправка и ухоженные руки говорили о хорошем положении в обществе. Но было в его движениях нечто скованное, а отрешенный взгляд, преломленный сквозь призму очков, казался совсем далеким и пустым. Пожилой мужчина разговорился со мной о погоде, и я нашел, что в бледных солнечных лучах его голос, смутивший меня в темноте, звучит намного приятнее.

⁃ Вы замечали, что люди легче и охотнее рассказывают о своей жизни незнакомцам, — внезапно сказал старик, — Да, удивительные тайны и будоражащие память моменты раскрыть гораздо проще, если ты уверен, что не встретишь слушателя вновь. Есть одна история, которая уже много лет терзает мою душу. Я, как и вы, направляюсь к югу, чтобы кое-что поправить. Но перед этим, мне бы хотелось поделиться случаем, изводящим меня, хотя бы с одной живой душой, ведь я молчу о нем больше сорока лет.

Слова пожилого господина пробудили моё юношеское любопытство неудачливого писателя, и я уверил его, что с преогромным удовольствием выслушаю историю, даже если это займёт весь оставшийся путь.

⁃ Что ж, теперь главное не оступиться. — пробормотал он, глядя в пол, — Я начал свой рассказ, на который не решался несколько десятков лет, теперь дело за малым, нужно довести его до конца.

Это было очень давно, я был совсем юным парнем, немногим младше вас. Жизнь в то время казалась мне увлекательной игрой, а не беспощадным сражением со временем. Я окончил институт и мой отец, имевший хороший пост и приличное положение в обществе, собирался устроить меня на службу. Но единственным, что привносило в мою жизнь смысл и озаряло её светом, было искусство. Я восхищался художниками прошлого и надеялся однажды пополнить их ряды. Отец был против. Он признавал, что у меня имеются некоторые способности в сфере изобразительного искусства, но не желал для своего сына такой карьеры. За то, что я сделал в последствии, мне стыдно до сих пор. Но я был молод и пылок, моя кровь кипела при мысли о том, что мою судьбу решают без моего участия. В один день, после очередной ссоры с отцом, когда его вызвали на службу, а мать укладывала моего младшего брата в дальнем крыле дома, я заглянул в антикварный буфет, стоящий в гостиной, открыл потайной ящик, взял деньги, отложенные моим отцом на случай крайней нужды, и первым же поездом уехал к морю. Сложно сказать, что тогда было в моей голове. Я знал, что меня будут искать, но в пору моей молодости средства связи были довольно скудные, поиск определено бы затянулся. К тому же, на свои краденые средства я мог позволить себе лишь очень скромную гостиницу, раз планировал пробыть там достаточно долго, а неприметная гостиница пошла бы на руку такому беглецу, как я.

Закрытые общества, огражденные от внешнего мира и закольцованные в своем единстве, всегда представляли собой любопытный предмет для наблюдения. Гостиница, в которой я оказался, была небольшой и изрядно обшарпанной, однако в ней сохранился едва уловимый дух былого лоска. Она стоила ровно столько, сколько было необходимо, чтобы в течение нескольких месяцев дышать спокойно и не тревожиться о будущем. На ее территории раскинулся прелестный сад, обрамленный низкой изгородью, с высаженными в нем кленами и раскидистыми ивами. Сад был усыпан небольшими креслами, солнечными зонтами и столиками для игры в лото. От сада тянулась узкая дорожка к пляжу, на котором были лишь те же кресла и зонты, что и в саду, да старая пристань, служащая для причала небольших баркасов. Быт постояльцев гостиницы был строго ограничен расписанием скудных увеселительных мероприятий, которые, тем не менее, все посещали с большим энтузиазмом. Постояльцы, казалось, знают о внешнем мире лишь по обрывкам газет и телеграммам от близких. Зато всяческие мелочи, происходящие внутри их маленького общества, приобретали для всех причастных первостепенную важность, будь то несущественные сплетни или новое блюдо на завтрак. Случись вдруг во внешнем мире какая-то катастрофа, вряд ли они придали бы этому большое значение. В первые пару дней я понял, что все они находятся здесь довольно долго. Я легко влился в их общество и следовал безукоризненному расписанию размеренной жизни. Все они звали меня художником, поскольку, будучи беглецом, я не стал раскрывать своего имени. К слову, здесь я впервые действительно стал художником: каждый день писал этюды моря, гостиницы, близлежащих гор, так что прозвище, данное мне местными обывателями, было более чем оправдано. В гостинице, на самом верхнем этаже, жила пожилая женщина, ветхая, но, как и эта гостиница, ещё не до конца утратившая частички былой роскоши. Наверняка она происходила от каких-нибудь давно разорившихся аристократов. Напротив её номера жила молодая пара: дама имела привычку нарочито громко цокать каблуками, обходя по кругу вестибюль, а её муж курил папиросы марки, которая явно была ему не по средствам.

Этажом ниже жила провинциальная особа, женщина крупного телосложения, формой тела и округлым, слегка глуповатым взглядом, напоминающая нахохлившегося сыча. С ней жила её племянница, Маруся, девушка лет 16, улыбчивая, бледная и тоненькая, как молодая березка, она ничем не походила на свою спутницу. Через стенку от них обитал один моряк, ожидающий в этом приморском городке, начала службы. Он был чрезвычайно худ, нескладен и в его жестах угадывалась какая-то юношеская наивность.

Лишь один постоялец резко выбивался из общего уклада жизни, размеренно текущего в гостинице. Это был пожилой мужчина, угрюмый и тихий, неопрятный, давно запустивший себя. Старик вел замкнутую жизнь. Каждое утро, неизменно, он занимал уединенный квадратный стол, углом вписывающийся в угол просторного кафетерия, и ел лицом к стене. Он не принимал участия в вечерних танцах и играх в лото. Не играл с мужчинами в гольф и настольный теннис. И, по всей видимости, он был единственным, к чьему номеру по утрам не доставляли свежий выпуск газеты. Кажется, ни настоящее, ни будущее, нисколько его не волновали. Его разум давно пустился в плаванье по волнам прошедших дней. Ни разу мне не удалось застать, как он разговаривал с кем-нибудь. За первую неделю моего пребывания в гостинице я ни разу, даже отдаленно, не слышал его голоса. Зато я часто видел, как он в одиночестве бродил вдоль берега, устилая своими хаотичными следами песок, и в его судорожной поступи было что-то от походки дикого зверя, запертого в клетке. От одного вида этого старика мне становилось не по себе, однако что-то в нем меня завораживало. Я подолгу наблюдал за ним, силясь понять, что творится в том небольшом мирке, расположенном у него в голове, но так и не сумел выстроить никакой ясной картины.

Я бы продолжил наблюдать за стариком, когда бы мою жизнь вдруг не перевернуло невероятное, чудесное событие, — пожилой господин осекся, голос его на мгновение сорвался, он закашлялся и несколько минут приходил в себя, глядя в окно поезда. — Видите ли, я подобрался к самой главной части моей истории. Мне сложно говорить об этом, ведь я так долго молчал, но раз я начал, мне непременно нужно выложить вам все, объясниться напоследок хоть с одним человеком. Так вот, о чем это я. Да, несомненно, жизнь мою внезапно потрясло удивительное событие, прервавшее размеренный распорядок курортной жизни, какой я жил последние восемь дней. Поздно вечером я, сильнее обычного, задержался на берегу после написания этюда. Я сидел на причале недвижимый, держа в руках подмалёвок и палитру, в каком-то отрешенном оцепенении и смотрел, как волны с шумом разбиваются о причал и со скрипом колышут привязанный к нему баркас. Когда я наконец поднялся и двинулся в сторону гостиницы, я увидел, что на берегу, у самой воды, стоит девушка. Она была необычайной красоты, её светлые волосы легко развевались на ветру и платье, пошитое на какой-то старомодный манер, придавало ей утонченные черты.

Я уже собирался подойти к ней и предложить свою помощь, ведь поймите, в те времена молодые девушки редко гуляли без сопровождения в поздние часы. Однако, она опередила меня и довольно резво, сопротивляясь ветру, направилась ко мне.

⁃ Я уже не в первый раз наблюдаю, как вы пишете этюды. Я и сама очень увлекаюсь живописью, мне кажется, что море получается у вас особенно хорошо, вы чувствуете его дыхание, течение его жизни.

⁃ Простите, вы из этой гостиницы? За все время своего пребывания здесь я ни разу не видел вас в саду или кафетерии, — после моих слов девушка немного смутилась и сделала шаг назад.

⁃ Да, я живу здесь достаточно давно. Простите, не подумала, что могу напугать вас своим внезапным появлением. Я веду довольно закрытую жизнь, но позвольте мне наконец взглянуть поближе на ваш этюд. Можно? — Она протянула ко мне руки и смешливо заглянула в глаза. — Да, водная стихия получается у вас чудесно! Того и гляди, волна выплеснет за край холста и накроет нас с головой! Это намного лучше тех гор и кустарников, что вы писали вчера.

Мы разговорились о живописи, о море, о чайках, о местных просторах, о здешних деревушках, сокрытых высоко в горах. Незаметно пролетело несколько часов, а мы все гуляли вдоль берега и укрывались от порывов ветра в витиеватых посадках клёнов. Ни разу ещё в своей жизни я не встречал такой девушки. Меня поражало сочетание острого ума и той беззаботной легкости, с которой она выпаливала все свои слова. Её удивительный, звонкий смех заполнял все пространство ночи. Шли часы, ветер стих и мне чудилось, будто нет больше людей на свете кроме нас двоих. Сквозь легкую, ночную дымку, луна матово освещала воду и тёмные глубины сада. Мы стояли, облокотившись на низкую ограду, и у меня создалось впечатление, что навсегда мы связаны теперь некой незримой тайной, и о союзе нашем знаем лишь мы вдвоем и луна, подглядывающая за нами из-под вуали ночного тумана.

⁃ Я так и не узнал, как вас зовут? — спросил я под конец нашей прогулки.

⁃ Меня зовут Анисса. Анисия вообще-то, но мне нравится представляться на иностранный манер. Так меня в шутку звали домашние.

⁃ Это удивительное, на редкость красивое имя! Но позвольте, как же вышло, что я не встречал вас прежде? Я здесь уже целую неделю и ни разу не сталкивался с вами на территории гостиницы.

⁃ Как я уже сказала, я веду закрытую жизнь. Это связано... Ну, скажем так, это связано с мой болезнью в некотором роде. Дело в том, что я не здорова. Временами я страдаю от удушья. — На этих словах она странно повернулась лицом к воде и стала теребить прядь волос. — Из-за болезни мне показан теплый климат. Эта гостиница мне роднее дома. Я живу здесь практически круглый год, но обычно со мной здесь есть кто-нибудь из близких: Мать с тётушками, отец, брат с невестой или няня. Просто не так давно брату было необходимо уехать в столицу, и я на время осталась одна. А как вы знаете, молодым женщинам вроде меня не стоит находиться в обществе одним, вот я и провожу все дни в своем номере. Еду приносят прямиком в комнату, а на прогулки я выхожу в моменты, когда снаружи почти нет людей. Консьерж знает, что я предпочитаю оставаться незамеченной, поэтому он порой неплохо мне помогает.

Анисса позволила мне проводить её до номера — самой отдаленной комнатушки в правом крыле третьего этажа, где стоял стойкий запах сырости.

⁃ Сюда редко селят новых гостей, — пояснила она в ответ на мой удивленный взгляд, — поэтому здесь мне комфортно. Из моего окна открывается прекрасный вид на сад и к тому-же, над кроватью висит очаровательная картина: морской пейзаж с парусным фрегатом. Такой больше нигде нет, я проверяла!

Я пожелал ей доброй ночи и, оставив свое прелестную спутницу в дверном проёме номера, отправился к себе. Я долго не мог заснуть от переполнявшего меня радостного возбуждения, но, провалившись в сон, меня окутала тревога. Мне снилось, словно я стою у 307 номера, её номера, и не решаюсь войти внутрь. Липкое беспокойство, смятение, обволакивают меня, не позволяя пошевелиться. Я все-таки открываю дверь и с нажатием ручки бушующее море на картине с фрегатом вдруг начинает струиться по стенам, а потом и вовсе с силой выплескивается из-под золочёной рамы, заливая потоками воды все вокруг. Я пытаюсь остановить потоп, но стихия оказывается сильнее. Вода заполняет все пространство, нигде уже не видно света, воздух заканчивается, я с силой вонзаюсь ногтями в шею, в попытке добыть драгоценный кислород. Ногти с острой болью раздирают плоть, моя кровь смешивается с солёной морской водой и вдруг я просыпаюсь.

Из-за странного сна я проспал общий завтрак и спустился вниз, когда все постояльцы собрались в малой гостиной для игры в лото. Я поел в одиночестве, а потом обошел всю территорию гостиницы один раз, второй, третий. Я нигде не мог найти Аниссу и потому направился в правое крыло третьего этажа, чтобы позвать её прогуляться в саду. По дороге к номеру моё горло пробрала страшная сухость и жжение, неужели я настолько волнуюсь? Спертый, душный, жгучий воздух стоял в коридоре и яркие солнечные лучи освещали истертый ковер. Странно, ещё вчера здесь стоял запах сырости, а сегодня воздух настолько сухой, что я не могу дышать. Я несколько раз постучал в дверь, но никто не открывал. Я схватился за ручку и тут же отпрянул — она была в пыли, будто долгое время к ней никто не прикасался. В полной растерянности я побрел вниз, чтобы узнать местоположение моей таинственной дамы у консьержа, но тут увидел её в окно лестничного пролета, она стояла у той самой ограды, разделявшей узкую полоску пляжа и тенистый сад, где мы беседовали прошедшей ночью.

Как только я подошел, задумчивость на её лице сменилась яркой улыбкой, и я снова услышал тот удивительный смех, который готов был слушать снова и снова.

⁃ Я искала вас все утро! — С игривым укором проговорила она, — Я специально спустилась вниз в такое людное время, а вас нигде не было. Больше я на такое не пойду, давайте условимся встречаться на этом месте после ужина.

⁃ Я готов встречаться с вами в любое время.

Сложно описать словами, что происходило дальше. Я впервые в жизни испытывал сильные чувства к другому человеку и не думаю, что кто-либо на свете вообще в силах объяснить, что испытывает человек в такие мгновения. Каждый день, в течение нескольких недель мы проводили время вместе за прогулками, разговорами и рисованием. Я совсем отстранился от остального курортного общества и в людные часы больше не играл с другими постояльцами в теннис и лото, не обсуждал выпуски газет и не слушал сплетен. Все свободное время я ждал новой встречи с возлюбленной. Когда она появилась в моей жизни, весь остальной мир переставал для меня существовать.

И вот, настал день, когда она не пришла. Порой она жаловалась на свою болезнь, и я знал, что изредка у неё случаются осложнения. Я не хотел беспокоить её, но она не пришла и на следующий день. Минуло дней 5 или 6, я медленно терял рассудок, так мне не хватало её общества. Я несколько раз поднимался на третий этаж, видел свет, исходящий из номера Аниссы, но подойти к двери не решался. Если ей нездоровится, то невежливо будет смущать даму своим присутствием, в то время порядки были совсем иными.

Мои ночные кошмары усилились и, просыпаясь в холодном поту, первые мгновения я не мог распознать, где нахожусь. В одну из таких беспокойных ночей, не выдержав натиска очередного ужасного сна, я вышел на воздух. Лихорадочные порывы ветра пытались донести до меня просьбу луны вернуться внутрь, но, цепляясь за антенны и флюгеры, разносили лишь скрежет, медленно скатывающийся по крыше гостиницы. Стихия сносила кресла, расставленные в саду, и метала их по мокрой траве. Несколько зонтов, предназначенных для защиты от солнца, изорванные и изувеченные, лежали у садовой ограды. Тут-то я и увидел её. Анисса стояла вдалеке, на пристани. Я бросился бежать к ней с криками, чтобы она уходила оттуда, стоять на пристани в такой шторм было очень опасно. Я уже преодолел половину пути, как вдруг она обернулась, взглянула на меня, заливисто рассмеялась и вдруг бросилась в воду.

Кровь горячо застучала в моих висках, я бежал изо всех сил, но ноги вязли в мокром песке. Я падал и снова бежал, пока не кинулся в холодные ночные воды. Буря нещадно кидала меня из стороны в сторону. С силой и шумом она разбивала морские волны о деревянную пристань. Я вновь и вновь нырял и греб, в попытках найти Аниссу, но она словно растворилась в морской пене. Мне все труднее было сопротивляться стихии, я задыхался и захлебывался солёной водой, пока совсем не выбился из сил. Что произошло дальше, я совсем не помню. Не знаю, как выбрался из воды и что помогло мне добраться до гостиницы. Я очнулся в своей постели с сильным жаром, и долго не мог прийти в себя, воспоминания путались и ускользали. Я не сразу вспомнил, что случилось и было ли все это на самом деле, но как только часть событий минувшей ночи восстановилась в моем сознании, единственная мысль закружилась в моей голове: «Что с ней?». Я вскочил с постели, наспех натянул брюки и изо всех сил ринулся вниз, искать свою любимую. Я не мог думать ни о чем другом. Я бежал как только мог и в лестничном пролете налетел на провинциальную даму с её юной племянницей.

⁃ Ох, боже правый! — вскричала полная женщина, — У вас все в порядке? Мы видели, как этой ночью вы ринулись в шторм в одной ночной рубашке.

⁃ Я прыгнул в море за девушкой. Вы её не видели? Понимаете, мне нужно...

⁃ Но вы были один, господин художник. Если не верите мне, спросите у Маруси, у неё самый зоркий глаз. Вы были один, вот уж точно. Мы уж хотели было побежать за консьержем, чтоб звал дозорного, но тут вы вышли на берег как ни в чем не бывало. Мы решили, что вы были пьяны и проследили, как вы вошли в гостиницу.

⁃ Да, вот уж точно! — подхватила слова тетушки юная особа, — Мы давно уже за вас переживаем, вы все время бродите один, особенно по вечерам. А уж этой ночью мы так за вас напугались! Слава богу, вы вышли из воды невредимым!

⁃ Это да, вот шуму было бы! И отелю теперь уж точно вовек не отмыться! А вам бы, молодой наш художник, отдохнуть не помешало. Вид у вас уж больно скверный, вы наверняка заболели.

Я не мог больше тратить время на бессмысленные разговоры. Сердце моё лихорадочно колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Руки дрожали, ноги не слушались. С трудом, превозмогая боль, нанесенную ночными волнами, я ринулся к стойке консьержа, расположенной в углу просторного вестибюля, где постояльцы лениво играли в лото, как ни в чем не бывало.

⁃ Где девушка из 307 номера? Вы должны знать, с ней все хорошо? Вчера она попала в шторм! Я уверен, что мне не показалось! Девушка из 307, вы обязаны проверить, она была там, Анисса, её зовут Анисса, проверьте.

Я кричал как умалишённый и сам не заметил, как размеренному существованию окружающих пришел конец. Вдруг чья-то крепкая рука схватила меня за горло и со всей силы прижала к стене. Сквозь затуманенный лихорадкой взор я увидел старика: вены на его лбу вздулись, глаза наполнились слезами, руки конвульсивно потряхивались, но он все сильнее и сильнее вдавливал меня в стену. Впервые за все время моего пребывания в этом месте я услышал его голос: надрывистый, сиплый, наполненный гневом и болью:

⁃ Как? Как ты смеешь произносить её имя? Как можешь ты произносить её имя здесь, после того, что случилось?

Тело старика пронзил озноб, он весь судорожно затрясся, хватка его ослабела. Он опустился на пол, все ещё бормоча что-то несвязное и из глаз его бежали слезы. Дежурный медик и консьерж общими усилиями подняли несчастного и оттащили в малую гостиную, где пытались оказать помощь.

Меня же в свою очередь подхватила ветхая аристократка, живущая на последнем этаже, и под руки отвела к лестнице.

⁃ Ну знаете, художник! — проговорила она с опаской, — Я думала, что вы более благоразумны! Услышали звон, но сами не знаете откуда? Это очень редкое имя. Ведь если вам знакомо это имя, наверняка вы знаете и историю. Довели старика до приступа. Он хоть мрачный и нелюдимый, но по сути своей не жестокий человек. Она ведь была его невестой, даже спустя годы ему тяжело слышать такое.

⁃ Простите, я совсем не понимаю, о чем вы, — сердце мое пропустило несколько ударов, и я сделал полшага назад.

⁃ Ну как же, Анисия, та девушка, которая покончила с жизнью здесь лет 30 назад. Они приехали сюда вдвоем, в свадебное путешествие. Говорили, что она его не любила, родители выдали её замуж против воли. Зато он любил её страшно, всюду следовал за ней, ревновал, несколько раз устраивал сцены. Никто не знает, чего именно она не выдержала. Она бросилась в море с пристани, во время шторма. Тело долго искали, но так и не смогли достать его из воды. Ну и скандал же был, я помню те времена, после такого случая гостиница сразу пришла в запустение и, как видите, до сих пор не восстановилась. Один плюс, цены здесь радуют кошелек. Ну а девушку жаль очень, красивая она была. Он, как видите, не смог оправиться. Первые пару лет он ещё жил в своем родном городе и пытался подняться по службе, но в конце концов поселился здесь и стал затворником.

Я в ужасе отшатнулся от пожилой женщины и вбежал по лестнице в свою комнату. После странного разговора я совсем потерял рассудок. Неужели моя любовь, девушка, с которой я провел столько дней и часов, была лишь плодом моего воображения? Нет, это решительно невозможно, ведь как бы я придумал ее с нуля, придумал это имя? Или я действительно услышал его мимолетом из разговоров, а мой воспаленный мозг нарисовал обманчивую картину всепоглощающего счастья? Нет, все-таки я не сумасшедший. Но что же тогда это было? Неужели дух девушки, погибшей здесь в морских волнах, вот уже 30 с лишним лет обитает в стенах гостиницы? Неужели та, которой я раскрыл душу и подарил сердце, была давно мертва и ее холодные останки до сих пор скрывались где-то в темной глубине морских вод. Я не мог больше оставаться в этой гостинице, произошедшее свело меня с ума. В ту последнюю ночь я долго гулял по берегу в одиночестве, в точности как безумный старик, и слышал, как звонкий смех Аниссы с плеском волн разбивается о скалы.

Пожилой человек закончил свой рассказ и тяжело опустил голову, но через мгновение улыбнулся мне и похлопал по нагрудному карману, из которого торчал кончик железнодорожного билета.

⁃ Вам, наверное, интересно, что же случилось со мной после такой истории. Если откровенно, то вся моя дальнейшая жизнь не имеет никакого значения. По правде говоря, я не помню, как жил и что случилось со мной после событий того побега. Нет, я, конечно, вернулся домой и молил отца о прощении, но всё семейство было так ошарашено моим душевным и физическим состоянием, что они приставили ко мне медика и только после длительного восстановления отец все-таки пристроил меня на службу. А картины я больше никогда не писал, и моря больше не видел. Но, к счастью, скоро я встречусь со старым другом, — закончил он, улыбаясь.

Глаза пожилого господина лихорадочно блеснули, и я понял, что едет он в один конец.